Бекка согласно кивнула:

— Ты бы видел рентген. Половина его желудка была забита едой.

— Это будет ему уроком.

— О нет. Он сделает все то же самое снова, если у него появится такой шанс. — Бекка открыла дверь на заднее сиденье. — Элкхаунды будут продолжать наедаться, пока им не станет плохо. Они настоящие обжоры. Я подозревала, что что-то не так, когда он не стал есть свой ужин.

Морис вылез из машины и медленно заковылял, будто каждый шаг причинял ему боль.

— Бедный пес. — Калеб поднял собаку на руки. — Куда его отнести?

— На мою кровать, — ответила она. — Сегодня он будет спать со мной.

— Ты действительно настоящий счастливчик, — обратился Калеб к псу.

Щеки Бекки залились краской.

— Не такой уж он счастливчик, если учесть, какой диеты ему теперь придется придерживаться, чтобы подготовиться к выставке на этих выходных.

Калеб должен был поехать с ними, но он никак не прокомментировал ее слова. Возможно, он уже передумал. Бекка надеялась, что это не так.

Входная дверь коттеджа была открыта. Бекка провела Калеба через гостиную в спальню. Кровать была застелена чистыми простынями, собаки так часто оставались с ней ночевать, что стирка превращалась в настоящее испытание. Калеб аккуратно положил Мориса:

— Вот так, счастливчик.

— Спасибо. — Бекка поправила простынь, затем погладила собаку. — Иди домой.

Калеб, нахмурившись, посмотрел на нее:

— Ты просто измотана.

— Сегодня был долгий день. Я тоже скоро лягу спать. — Она перевела взгляд на пса, который уже уютно устроился на постели. — Мне нужно убедиться, что ему точно не станет плохо.

— Ложись спать. Я сам присмотрю за ним.

— Очень мило с твоей стороны, но уже поздно. И тебе завтра рано вставать на работу утром.

— Я генеральный директор компании, — сказал он. — Бабушка не станет жаловаться, если я опоздаю на работу.

— Да, но следить за ним — это моя работа.

Калеб убрал выбившуюся прядь волос ей за ухо. По телу Бекки прошла приятная дрожь. Она не желала никак реагировать на него, но ничего уже не могла с собой поделать. Каждое его слово и прикосновение вызывало в ней весьма необычную реакцию.

— На сегодня это станет моей работой, — уверил он ее.

Бекка приподняла подбородок:

— Тебе не нужно обо мне беспокоиться.

— Не нужно, но давай доверим мне заботу о тебе и Морисе на следующие несколько часов?

Сердце Бекки бешено затрепетало в груди.

— Мне становиться все труднее недолюбливать тебя.

Калеб игриво приподнял брови:

— Меня есть за что любить.

Она улыбнулась ему в ответ:

— Возможно, но об этом сложно судить, когда на тебе так много собачьей шерсти.

Его губы растянулись в озорной усмешке.

— Ты тоже сейчас вся в шерсти.

Бекке не нужно было смотреть на себя, чтобы убедиться в правдивости его слов.

— На мне всегда много шерсти.

— Захвати что-нибудь из одежды. — Калеб снял свои кожаные туфли. — И пойди устройся поудобнее на диване.

— Это вообще-то моя спальня.

— Не сегодня. — Он забрался на кровать рядом с Морисом. Собака тут же придвинулась к нему поближе. — Сегодня мы, мальчики, захватили ее.

— Ты всегда любишь командовать? — спросила она.

— Да, — просто ответил Калеб. — А теперь иди поспи. С нами все будет в порядке. Правда ведь, Морис?

Пес лизнул руку Калеба.

— Вот видишь.

Бекке безумно хотелось, чтобы «мальчики» не в последний раз оставались в ее постели.

Господи, что это такое?

Калеб открыл глаза. Спальня была залита ярким солнечным светом. Прямо перед его глазами над ним стояла громада из серой и черной шерсти.

Кто-то лизнул его в щеку. Калеб тут же резко присел на кровати. Мокрый нос Мориса уткнулся ему в лицо.

— Неприятное утреннее дыхание — это одно дело. — Калеб отвернулся от пса. — Но твое дыхание, приятель, просто радиоактивное.

Собака часто задышала, высунув язык, явно довольная.

— По крайней мере, тебе стало гораздо лучше, — заметил Калеб. — Я прав?

Морис умостился прямо ему на грудь.

— Ты слишком большой и тяжелый, чтобы так делать.

Морис его совершенно не слушал. Он только поудобнее устроился.

— Ну хорошо, — вздохнул Калеб. — Можешь остаться здесь на минутку. Но на этом все.

— Что, мальчики, у вас какие-то проблемы? — спросила Бекка.

Калеб посмотрел на Бекку, стоящую у подножья кровати. На ней были удобные фланелевые пижамные штаны и яркая футболка. Волосы были растрепаны, словно она только что выбралась из постели. Она была безумно привлекательной.

Бекка зевнула и подняла руки, потягиваясь. Его взгляд тут же обратился на ее грудь, приподнявшуюся от движения ее рук.

— Ты меня не разбудил, — сказала она.

Калеб все еще продолжал пялиться на ее грудь. Пора бы заканчивать с этим. Он перевел свой взгляд на ее лицо:

— Ты была очень уставшей.

— Как и ты.

Он приходил проведать ее в середине ночи. Бекка во сне выглядела умиротворенно, на ее губах была еле заметная улыбка.

— Со мной все было нормально.

— Ты всю ночь провел на ногах.

— Не всю. — Глаза Калеба все продолжали возвращаться к ее груди. — Когда Морис наконец-то успокоился, я задремал.

Бекка подошла ближе к кровати. Ее особенный запах наполнил его легкие. Бекка прикоснулась к собаке, склонившись над кроватью. Ее рука нечаянно задела бедро Калеба, от чего он ощутил, как дрожь прошла по его телу.

— Похоже, ему гораздо лучше, — сказала она. — Я отведу его на прогулку.

— Я уже выходил с ним где-то в три часа.

Ее пухлые, нежные и соблазнительные губы приоткрылись. И если бы не тяжелая собака, лежащая у него на груди, Калеб попытался бы ее поцеловать.

— Я не слышала, как вы выходили.

— Мы вели себя тихо. — Он взглянул на часы, стоящие на прикроватном столике. — Сейчас только пять тридцать утра. Возвращайся в кровать.

— Ты занимаешь мою кровать.

Между ними промелькнула искра. Большая четырехспальная кровать. Красивая женщина. Несколько свободных часов до того, как ему нужно будет возвращаться на работу в офис. Отличный план.