Чего еще я не помню, какие воспоминания наведены искусственно? Как узнать? Кому вообще можно верить в такой ситуации? Ответы, вместо понимания, лишь несли новые вопросы, еще больше запутывая ситуацию.

– Хорошо, замнем пока это для ясности, – отложив пока размышления о реальности воспоминаний, я вернулся к нашим баранам, то бишь к деду. – Итак, мне стерли память о болезни и лечении, отец из-за ревности или там по приказу церковников увез в Сибирь. Но зачем тогда вы внушили мне, что этот старый хр… то есть дед, чуть ли не специально меня изуродовал? Не спас, если верить тебе, а наоборот, сломал и выкинул? Для чего все это было, почему все молчали. Ладно отец, но мать почему мне ничего не сказала?

– Иван решил, что тебе нужен стимул, – бабушка впервые с начала разговора спрятала глаза, уставившись в свою чашку. – Цель, чтобы бороться и жить дальше. А ненависть, она, знаешь ли… сильное чувство. Он взял с нас всех слово, что никто тебе ничего не скажет. Решил, что пусть лучше ты будешь пытаться отомстить и идти вперед, чем начнешь жалеть себя.

– Вашу ж мать! – я без сил откинулся на спинку кресла, переваривая услышанное. – Да вы вообще нормальные? Блин, ладно память о болезни стерли, хотя и с этим еще надо разобраться, но внушить, что родной дед – бездушная скотина, изувечившая и выкинувшая внука, словно сломанную игрушку… нужно быть полными психами. И в этом замешана вся моя семья! Замечательно… Вы точно больные на голову. Вам в Шамбале явно кукуху повредили.

– Космос Басилевс Гогенцоллерн! – а вот сейчас бабулька реально взбеленилась. – А ну прикуси язык! Думаешь, ему это решение легко далось?! Или это он для себя делал?! Неблагодарный щенок!

– Сами таким воспитали, – буркнул я, чувствуя, как щеки начинают краснеть, все-таки я не привык грубить старшим. – Так что теперь кушайте, не обляпайтесь. И это я еще не уверен, что тебе можно доверять! Судя по всему, в нашем роду любят вешать лапшу на уши, и любые слова нужно проверять дважды, если не трижды.

– Осторожность еще никому не вредила, – пожала плечами взявшая себя в руки Виолетта Семеновна. – А уж если ты забрался в бассейн с акулами, то учись отличать правду от лжи, иначе тебя сожрут за несколько секунд. Так что проверяй, тем более что возможности у тебя теперь есть. Думаю, Касимов не откажет мужу внучек в такой малости.

– Буду я к нему обращаться, как же, – я ехидно поглядел на невозмутимую бабку. – Чтобы мне опять хрен знает чего наплели? А то я не знаю, что он с дедом корешится.

– Вот видишь, на глазах умнеешь, – тепло улыбнулась Стальной Канцлер. – Глядишь, и получится из тебя человека сделать, а не барана на веревке. А ты еще спрашиваешь, зачем Иван так поступил. Начинай думать своей головой, раз назвался главой рода.

– Ну так с такими-то учителями… – я наигранно восторженно уставился на бабушку. – Один вроде жизнь спас, а сказал, что наоборот. Другая мозги перемешала, так что я теперь не знаю, что правда, а что внушили. А третья вообще чуть овощем не сделала. Кстати, все хотел спросить, а зачем тебе это понадобилось? Неужели ты была настолько против нашей помолвки с Ниной, что решила, что пусть внук будет зомби, чем это? И знаешь, что я тут подумал… как ты учила. И понял, что почему-то я тебе ни хрена не верю. Поступки, они сами за себя говорят.

– Ну-ну, обидели маленького, конфетку отобрали, – Виолетта Семеновна ехидно оскалилась. – Да больно надо мне в твои постельные дела лезть. Жамкай кого хочешь, хоть, как у османского султана, гарем собери. Сколько у него там сейчас? Пять тысяч? Не сотрешься?

– Постараюсь, – я ответил такой же улыбкой. – На крайний случай сейчас наука далеко шагнула, можно какой протез привинтить.

– Жаль только, мозги пересаживать не научились еще, – продолжила издеваться бабушка. – Может, удалось бы тебе серого вещества добавить. И ты Максимилиана слушать бы не стал. Знаешь уже, поди, как он тебя с этой помолвкой подставил? Только сейчас ты фигура видная, тронуть не посмеют, а то уже собирались одному не в меру шустрому аватару крылышки подрезать. И хорошо, если в живых бы остался.

– И ты решила масла подлить с замком, – я кивнул, прокручивая в голове полученную информацию. – Чтобы наверняка, так сказать.

– Замок – мелочь, – фыркнула бабуля, – лишь предлог, чтобы к твоему проживанию в Империи Германской нации вопросов не было. Пожил бы в нем тихонько, под присмотром, вместе со своими девками пару месяцев… ну, может, полгода. А я пока самых резвых бы укоротила да Максимке мозги вправила. Кто ж знал, что Варяг, скотина такая, свое сознание в тебя переместил. Убила бы гаденыша!

– А просто рассказать о происходящем нельзя было? – В который раз за сегодня внутри закипел гнев. – Я, между прочим, живой человек, а не марионетка, которую вы привыкли за ниточки дергать. И привык сам решать, что мне делать, а что нет. И этим вашим фонам-баронам вполне мог мозги вправить, подручными, так сказать, средствами.

– Именно этого я и боялась! – грохнула ладонью о стол Стальной Канцлер. – Что ты полезешь разбираться и сложишь дурную голову. Думаешь, все можно решить мордобоем? Это не детский сад! Пусть ты будешь трижды прав, но тебя выставили бы кровавым маньяком, напавшим на добропорядочных бюргеров. И Славка был бы вынужден сам отдать приказ о твоей ликвидации, чтобы не допустить международного конфликта.

Мы замолчали, буравя друг друга взглядами. При этом умом я понимал, что в словах бабушки есть… определенная логика. Я действительно не знал о политической ситуации, сложившейся в Империи Германской нации, да и силу информационного воздействия не умалял. Ведь не важно, что на самом деле произошло, важно, как преподнести это людям.

И черное станет белым, а убийца – жертвой произвола полиции. Плавали, знаем. Правда, я не верил, что наш император решился бы меня ликвидировать, но что авторитет государства был бы подорван – это факт. Но, блин, как обидно ощущать себя полным лохом, которым крутят, как хотят, опытные наперсточники.

– Послушай меня, мой мальчик, – голос и взгляд бабушки смягчились. – Ты уже взрослый и играешь в высшей лиге. Учись извлекать из произошедшего урок и не давать волю чувствам. Пищу для размышлений я тебе дала. Захочешь – сам проверишь мои слова. Что делать дальше – решать только тебе. Но запомни, все, что мы делали, было тебе на благо, пусть даже это неочевидно. И если ты когда-нибудь позовешь – мы придем на помощь, даже если весь мир будет против тебя.

Разговор со Стальным Канцлером продлился еще около часа, прежде чем в двери тихонько поскреблись, и, получив разрешение, в комнату для переговоров заглянула миловидная девушка. Сказав что-то на немецком языке, она практически сразу же испарилась, ну а родственница уведомила меня о том, что наше время закончилось, и через пятнадцать минут ее ждет представитель Союза Океании для так называемых «консультаций».

Заметив мой вопросительный взгляд, уж больно много яда было в последней произнесенной фразе, Виолетта Семеновна улыбнулась и пояснила свое явное недовольство. Оказывается, правитель Союза Океании, или по-другому Империи Маджапахит, принц Сингасари Виджая Пятый был не очень приятным в общении человеком.