Как ни удивительно, но на днях мною сделано открытие, практическая разработка которого фактически упразднит войну. Речь идет об изобретенном мною способе электрической передачи на расстояние волны взрыва, причем, судя по примененному методу, передача эта возможна на расстояние тысяч километров…

Но при таком ведении войны на расстояниях, мною указанных, война фактически становится безумием и должна быть упразднена. Подробности я опубликую осенью в мемуарах Академии наук… Опыты замедляются необычайною опасностью применяемых веществ, частью весьма взрывчатых, как треххлористый азот, частью крайне ядовитых.

Историческая реконструкция событий того злополучного дня, выполненная журналистом Лычковским, показывает, что профессор Филиппов еще вечером предупредил домашних о серии важных экспериментов, которые могут затянуться до самого утра, так что просит не будить его минимум до полудня. Частная лаборатория профессора вместе с редакцией возглавляемого им журнала «Научное обозрение» находились в соседнем двухэтажном каменном доме купца Никитина, весьма интересовавшегося научными достижениями и уже много лет сдававшего весь дом Филиппову за чисто символическую плату.

Профессора обнаружил совершенно случайно, увидев приоткрытую дверь лаборатории, редакционный сотрудник. Филиппов лежал совершенно бездыханный на полу рядом с лабораторным стендом, заставленным аппаратурой и химическими ретортами с разнообразными препаратами. Рядом на рабочем столе лежал раскрытый лабораторный журнал с последними записями:

Опыты над передачею взрыва на расстояние. Опыт 12-й. Для этого опыта необходимо добыть безводную синильную кислоту. Требуется поэтому величайшая осторожность, как при опыте со взрывом окиси углерода. Опыт 13-й: взрыв окиси углерода вместе с кислородом. Надо купить элементы Лекланше и Румкорфову спираль. Опыты повторить на открытой безлюдной местности…

Судя по росчерку пера, запись была внезапно прервана и профессор потерял сознание, упав рядом со столом. Экспертное заключение в общем подтвердило подобные выводы, основываясь на положении тела и предметов, разбросанных повсюду. Однако сама причина гибели вызвала много вопросов: так, первое освидетельствование судебно-медицинским экспертом породило странное заключение — «смерть по неизвестной причине». Другой полицейский врач сделал вывод, что смерть наступила «от паралича сердца в результате органического сердечного порока». А после вскрытия появилось официальное заключение о том, что причиной смерти явилось «неосторожное обращение с синильной кислотой». Понятно, что череде подобных противоречивых выводов никто не поверил, тем более что в газетах появлялись все новые и новые версии — от кровоизлияния в мозг и разрыва сердца до самоубийства и случайного отравления.

Однако профессор Филиппов был известен не только как видный деятель науки, но и как теоретик революционного движения марксистского толка. Может быть, именно поэтому все записи ученого, а также приборы и оборудование были конфискованы полицией и бесследно пропали где-то в недрах охранного отделения. Впрочем, журналисты Дмитрий Лычковский и Лина Дорн считают, что следует внимательно отнестись к слухам о причастности к делу сотрудников охранного отделения, появившихся сразу же после загадочной гибели петербургского ученого. И действительно, проникнутый революционными идеями видный физик-химик, все время производящий какие-то пиротехнические опыты, заканчивающиеся взрывами в лаборатории, не мог не заинтересовать жандармское управление. Тем более что и сам профессор Филиппов не делал особого секрета ни из своих политических взглядов, ни из своих исследований, призванных прекратить все военные конфликты в мире методом устрашения. Вполне возможно, что где-то на самом верху охранного отделения были весьма обеспокоены возможной перспективой расширения «бомбистов» с применением «беспроводного переброса динамитных посылок». Ведь никаких гарантий, что плодами исследований ученого не воспользуется какая-нибудь экстремистская революционная организация, подобная левому крылу социал-революционеров, действительно не существовало. Не случайно в редакции «Научного обозрения» часто видели лиц, находящихся под негласным полицейским наблюдением и непосредственно связанных с теми же боевиками-анархистами.

Дать им в руки супероружие для подрыва на расстоянии чего угодно — от экипажа с высочайшими особами до зала заседания Государственного совета было бы непростительно преступным легкомыслием.

Руководствуясь подобными, в общем-то вполне здравыми соображениями, жандармское руководство вполне могло пойти и на крайние меры, используя развитую систему политического сыска, в которой для силовых акций вовсе не обязательно было привлекать кадровых сотрудников Министерства внутренних дел. Вполне достаточно было найти экзальтированного фанатика-кокаиниста, который во имя некой полоумной идеи (например, «не дать в руки кровавых царских сатрапов новое оружие угнетения рабочего класса») мог совершить все что угодно. Впрочем, смертный приговор Михаилу Михайловичу вполне могли вынести и его соратники, которым было хорошо известно презрительное отношение ученого к любым проявлениям бессмысленной жестокости в ходе террористических актов. На прямое предложение передать изобретение для «освобождения рабочих масс» ученый-пацифист вполне мог ответить категорическим отказом.

Уже в наше время было высказано смелое предположение, что профессор Филиппов каким-то образом интуитивно пришел к конструкции некоего прообраза оптического квантового генератора. Причем его лазерный гиперболоид оказался довольно мощным, что подтверждается показаниями подмосковного лесника-рыболова, видевшего, как аппарат ученого расколол громадный валун. Правда, здесь надо иметь в виду, что многие открытия, необходимые для постройки действующего квантового генератора, были сделаны лишь десятки лет спустя. Вообще-то тема лазеров «долазерной эпохи» часто затрагивается в научно-популярной литературе на фоне имени славянского гения Теслы. Впрочем, Тесле приписывают и создание несколько иного типа квантового усилителя электромагнитных волн — мазера.

Разумеется, тайну изобретения петербургского ученого могла бы прояснить его рукопись «Революция посредством науки, или Конец войнам». В последние годы жизни ученый не раз замечал, что в рукописи содержатся «математические выкладки и результаты опытов взрывания на расстоянии». Вначале Филиппов хотел публиковать ее частями в своем «Научном обозрении», но впоследствии отказался от этих планов и решил издать рукопись отдельной книгой. О дальнейшей судьбе этого весьма любопытного труда ходили самые разноречивые слухи. Долгое время считалось, что конфискованные полицией материалы ученого погибли в феврале 1917 г., когда архив Петербургского охранного отделения был сожжен «блатными», вылущенными на волю благодаря всеобщей амнистии Временного правительства.

Заслуживает внимания и версия талантливого литератора Лины Дорн, много пишущей о разных исторических загадках науки. Согласно ее реконструкции событий, уже на следующий день после гибели ученого его вдове нанес визит товарищ (заместитель) главного редактора «Научного обозрения», некто Александр Юрьевич Финн-Енотаевский. Он попросил передать ему все научные материалы Филиппова, находящиеся в семейном архиве, клятвенно пообещав вернуть рукописи через пару дней. Лишь через несколько недель вдова вспомнила об архиве, но Финн-Енотаевский стал ее убеждать, что ему необходимо еще какое-то время поработать с документами, поскольку некоторые из них необходимо подготовить к печати в память о гениальном авторе. Еще через месяц вдова опять обратилась к бывшему коллеге покойного и вдруг получила неожиданный ответ, что архива больше не существует, поскольку его пришлось уничтожить после того, как Александр Юрьевич обнаружил за собой слежку.