— Ага, хватит, давай вверх. Камни, еще камней сюда. Так, давай снова полегоньку! На волос, я сказал.

Еще минут пятнадцать они раскачивали Мамонта, выпрямляя погнутый штырь собственным весом бульдозера: вот так запросто, по-фермерски, ничего не вымеряя и никого не зовя на помощь, как Андерс привык дома на Сизифе, и разразились хоровым «ура», когда он сказал «хватит, достаточно!»

Упс, еще не все. Андерс забрался в кабину и в некоторой задумчивости подъехал к той куче, на которой девушки поломали бульдозер. Подавая машину вперед-назад, помалу растащил гору. Это направо, а это налево, и так до тех пор, пока внутри не обнаружился тот самый камень преткновения. Он глубоко в земле, и Андерс расшатывал его осторожно, задумчиво и даже как-то нежно, как ребенок шевелит молочный зуб в десне. Наконец ему удалось извлечь его и откатить в сторонку.

— Эта штука настолько хороша, — сказал он, спрыгивая наземь, — что сама себе яму выроет, и сама же оттуда вылезет. Кажется, будто она любую силу превозможет, только на педаль покрепче нажми. Это неправильно. Ее понимать надо.

«Понимать» — значит, прикладывать силу в нужную точку. В этом контексте Голиаф звучит двусмысленно и иронично. Его тоже, помнится, вынесли сравнительно небольшим камнем. Но кто тут Библию читал?

— Ладно, братие. По машинам.

Их уже ждали в конце полосы. Стоило последним из транспортного звена ступить наземь, как вдоль расчищенного ими поля понеслись кары, разматывая за собой фехралевую сеть накаливания. Всем велели отойти подальше и технику отогнать — от греха. В принципе, можно уже и в барак, отдыхать, но кто ж упустит случай на такое посмотреть!

Дальнейшее — дело рук специалистов. Третьему отделению — разнорабочим — доверили только электроды в песок вогнать, метра на два вглубь каждый. После расставили по периметру батареи, еще раз убедились, что все зеваки в безопасной зоне — Брюс на всякий случай оглянулся на Товию! — и замкнули цепь.

Там, где совсем недавно бродили Мамонты, встало озеро голубого света. Казалось, будто оно не на земле, будто зависло над нею в метре или полутора, как голограмма. Его держали не дольше минуты: этого хватило, чтобы расплавить песок в жидкое стекло. Теперь он выровняется сам, повинуясь силам, которые одинаковы в любой звездной системе. Остынет, и готова посадочная площадка для грузовых и пассажирских судов: гладкая и прочная, армированная сетью. Если оставались на поверхности более или менее крупные камни, они ушли в расплав. Чуть застынет, вмонтируют маяки прямо в стеклоплиту. Площадка будет «кричать» о себе, не промахнешься.

Все. Либеллин-VI уже внесен в список планет Новой Надежды, но по факту считается, что ты застолбил планету, если можешь сажать корабли на ее поверхность. Все равно, как будто флаг воткнул в доселе дикую землю.

И это только первый день. Завтра мы выдвигаемся к месту, где будет первый поселок. Послезавтра монтируем станцию связи. Брюс поймал себя на мысли, что ему очень хочется поднять Голиафа в воздух.

* * *

В отличие от рядовых бойцов ССО, которым выдали два комплекта униформы — одна носится, другая в химчистке — Мари Люссак получила пять голубых лабораторных костюмов, чтобы каждое утро одевать чистый. Все время перелета, и после, пока научный блок экспедиции ожидал высадки, ушло фактически на ознакомление со структурой группы терраформации. Миз Монти шествовала из подотдела в подотдел, знакомилась с персоналом и не очень-то скрывала, что составляет личное мнение о людях, подобранных по контракту в различных НИИ Новой Надежды.

Особенность миссии, деточка, состоит в том, что мы не можем набрать себе коллектив по собственному вкусу. Нам придется создавать коллектив из того, что у нас есть. Люди — это скелет, коллектив — живое существо. И вот «старуха» ходила по отсекам, всем существом излучая плотоядное дружелюбие, а Мари семенила за ней или просто держалась подле, с декой под мышкой, чувствуя себя совершенно невидимой, а после расшифровывала и сортировала голосовые записи ученых советов. Уже на второй день она предположила, что «старухе» просто надо непрерывно говорить с кем-то, а для того, чтобы говорить самой с собой, она все же недостаточно сумасшедшая.

Мари была благодарна Норму за то, что он ее сюда пристроил. Занятость решает проблему самоуважения. Главное — она была занята весь день и возвращалась в каюту намного позже Брюса, когда тот уже спал. Нельзя требовать от мужчины слишком многого, особенно если мужчина еще маленький. То есть требовать-то надо, именно так мужчины и растут. Но, во-первых, а чего требовать? Улыбки в свою сторону и хорошего настроения?

Не слишком честно, но никто никогда ни с кем не бывает достаточно честен. А если бывает — это утомительно.

Что такое честность между нами? Я ему помогу, когда настанет моя очередь. Если настанет. Хорошая дружба лучше плохой любви. Или я неправильно понимаю дружбу?

Тем не менее, стало намного проще, когда ССО высадились на планету и их с Брюсом каюта осталась одной Мари. Можно временно расслабиться: не следить за одеждой, словами и выражением лица. В некотором смысле находиться с ним в одном замкнутом пространстве сейчас было мучительнее, чем шесть лет назад, когда их похитили пираты. Хотя бы потому, что тогда они были заодно.

От хорошей любви люди, говорят, воспаряют, а мы крепко стоим на ногах. Оба. Каждый на своей планете.

Наверное, только сейчас она начинала понимать, в какую авантюру ввязалась. Только Брюскиных великих любовей ей и не хватало!

Спуск на планету выдался настолько суматошным, что поглотил все впечатления от непосредственно спуска. Миз Монти была из тех, кто влезет во все проблемы, даже в те, где ее не ждали. Мари провела несколько дней, вооружившись маркером и скотчем, пакуя инфочипы и подписывая ящики, а после — таская их, и очнулась только после переезда, в новом кабинете своей патронессы, обнаружив себя стоящей посреди круглого помещения, с коробкой в руках, нелепо и асимметрично вздернув плечи. Дно коробки выпадало, и она пыталась придержать его коленом. Это было всего лишь перемещение из одного замкнутого пространства в другое — до тех пор, пока миз Монти не подняла бронированную штору.

— Ты только посмотри, дитя мое, и реши сама: стоит ли трудов такая вот красота?

Они с миз Монти вдвоем продолжали таскать свое хозяйство — главным образом лотки с инфочипами, и на полу росла гора хлама. Двое ребят из ССО, поминутно сверяясь со схемой, монтировали у стены термовитрину для хранения образцов: «старуха» специализировалась на белковых структурах. На собственно жизни, как она любила повторять, поскольку «жизнь есть форма существования белковых тел». Ее направление главенствовало, все прочие почвоведы и атмосферники экспедиции работали на нее, и это постоянно и недвусмысленно подчеркивалось.

Продолговатое выпуклое окно смотрело, как глаз, на мелкий залив, окаймленный галечным пляжем. По небу катились тучи, как волны, но у горизонта светилась яркая щель, и все, что было серым в пасмурный день, переливалось там, где его задело лучом. Вид из окна тронул какие-то чувствительные струны души.