— Тогда слушайте. Амалии фон Берг отправлено письмо, которого она давно уже ожидала. Мы расшифровали секретные коды переписки шпионки и знаем наверняка, где она сейчас обретается. В том городе, неподалеку от границы, ждет ее письмо до востребования. Точнее, ждало. Несколькими днями ранее баронесса срочно выехала сюда, в Андреевку.

Должно быть, глаза нашей героини возбужденно блеснули, потому что Решетников усмехнулся. Он уже неплохо знал нрав своей возлюбленной и не ожидал от встречи Маши с баронессой ничего хорошего для шпионки.

— А зачем? Что ей тут делать теперь, когда…

— Приедет, будьте покойны.

Решетников холодно глянул в небо, точно с легкостью прочитывал именно там ответы на все вопросы девушки.

— Мы сделали ей предложение, от которого она не сможет отказаться. Баронесса должна исчезнуть. На языке профессионалов, перейти на нелегальное положение. Но сначала сдать все свои дела связнику — германскому агенту, который станет работать вместо нее. Иначе ее уничтожат свои же.

Как Маша ни злилась на предательницу-баронессу, однако сейчас не смогла сдержать испуганное восклицание.

— Увы, таковы суровые законы во всякой разведке. И германцы тут не исключение, — вздохнул Решетников. — Соколов разоблачен и убит. По всей видимости, сделала это ваша приятельница, Маша. Связь оборвана, писем с секретной информацией о наших военных эшелонах от этой парочки больше не поступает. Вся ее надежда — на нового связника. А им буду я.

— Вы???

— Разумеется, подставным. Послезавтра в полдень баронессу ожидает большой сюрприз в ее же имении. Надеюсь, варшавский поезд не запоздает.

Решетников лукаво покосился на девушку и заговорщицки ей подмигнул.

— И тогда, милая Мария Петровна, вы сможете спросить обо всем, что вам хотелось узнать у вашей подруги.

— Бывшей подруги, — задумчиво произнесла Маша. И твердо повторила: — Теперь и правда бывшей.

— Пожалуй, что и так. А теперь дозвольте проводить вас домой, Мария Петровна, — церемонно предложил ей руку капитан.

— Дозволяю, — весело откликнулась Маша.

— Послезавтра мы непременно встретимся втроем: вы, я и баронесса, — пообещал Решетников. — Ждите дома. Когда будет все кончено, я пришлю за вами сани. Правда, я не исключаю того, что будет присутствовать и охрана.

Его глаза стали жестче, взгляд посуровел на мгновение.

— Амалия фон Берг будет арестована, обвинение ей предъявят позже. А вы отдыхайте два денечка. И я вас не побеспокою, потому как впереди дел немало. Когда к полудню баронесса заявится в родное имение, поверьте, встреча с ней будет нелегка. Если честно, я бы вообще не советовал вам более видеться…

— Нет, я желаю этого, — возразила девушка. — Хотя бы просто чтобы посмотреть ей в глаза.

— В этом я не смею вам отказывать, — помедлив несколько мгновений, пообещал капитан. И они направились к его возку.

«И даже если захотите, мой милый Владимир Михайлович, то не сумеете, — подумала Маша, отчаянно флиртуя и болтая с капитаном о всякой чепухе. — Уж я постараюсь упредить вас и первой объясниться с баронессой. Коварный дружочек! Ты ответишь мне за все, лживая Амалия. Ты прусская, а я — русская! Вот и посмотрим, кто кого».

План Маши был прост и ясен. Опередить капитана и объясниться с лживым дружочком. Или хотя бы в присутствии Решетникова: иметь за спиною такую защиту было бы наилучшим вариантом. Но прежде следовало взять с него обещание, что он не станет мешать.

В кармашке у нашей героини лежало крохотное письмецо. Скорее, даже записка. В ней баронесса кратко, хотя и не без приязни, просила Машу навестить ее у себя в усадьбе в Андреевке вечером, не позже семи часов. Ее поутру передал Маше от Амалии верный Багрий. А ему во всем, что касается баронессы, можно было верить.

Единственно, что смущало девушку: на конверте не стояло ни адреса, ни обратного города, ни даже почтового штемпеля. Разве что краткая надпись:

«Марии Апраксиной, любезному дружочку, в собственные ручки!»

А самое главное — дата их предстоящей встречи значилась не послезавтрашним днем, а… завтрашним!

Стало быть, получалось, что баронесса уже завтра приедет в свое имение. А вовсе не послезавтра, и не варшавским поездом, что ходил только раз в двое суток мимо Рузавина.

То-то будет сюрприз Владимиру Михайловичу!

Ладно, так и быть, заеду за ним вечером, думала девушка, рассеянно прислушиваясь к голосу ничего не подозревающего Решетникова. Тот что-то рассказывал, как всегда увлеченно, забыв обо всем на свете. В другое время Маша бы обиделась, а сейчас это было ей на руку — не мешал размышлять.

Оставалось только додумать некоторые детали и быть перед встречей с Амалией во всеоружии. Как в прямом, так и в переносном смысле.

Какая удивительная девушка, думал Решетников, стоя вечером следующего дня на крыльце своего дома — казенной квартиры, выделенной ему из секретных фондов местной полиции. Все минувшие сутки до сумерек он ожидал телеграфного сообщения от железнодорожной полиции, но так и не дождался. Значит, все шло без неприятных сюрпризов. За исключением одного, но весьма существенного обстоятельства. К вечеру потеплело, с ветвей изредка капало, отчего снег быстро сырел и становился ноздреватым.

Если ночью ударит мороз, утром все покроется коркой наста, размышлял капитан. Стало быть, солдат вокруг усадьбы надобно размещать скрытно и заранее, не то наследят. Шпионка — волчица хитрая и опытная, сразу заметит множество свежих следов.

Нет, сказал себе офицер… Пожалуй, лучше действовать, как ты и полагал, — в одиночку. Ротмистр Феоктистов посвящен в общих чертах во все детали предстоящей операции. Если до утра Решетников не даст о себе знать, он сам приведет солдат из соседнего Богомолова спустя полчаса после прихода варшавского поезда. Ротмистр перекроет все дальние выходы из усадьбы, и тогда ловушка захлопнется — птичка окажется в клетке.

— Пожалуй, так и сделаем, — удовлетворенно вздохнул Решетников. Он взялся за дверную ручку и в первую секунду удивился — дверь была открыта, только плотно приотворена. В следующий миг на голову капитана обрушился тяжелый удар.

Он успел лишь увидеть перед собой что-то черное, мохнатое и бесформенное. А затем мешком свалился с крыльца, и его сознание помутилось.

Если бы кто-то подумал, что наша героиня в точности исполнит, что велел капитан Решетников, и весь следующий день будет дожидаться от него весточки, это бы означало, что он не знает всех тонкостей женской натуры. Маша Апраксина чувствовала себя глубоко уязвленной. Ее глубокую и искреннюю дружбу баронесса подло и коварно растоптала. Кроме того, едва не подвела не просто под монастырь — под самый настоящий военно-полевой суд.

А самое главное — сделала это спокойно и равнодушно, как будто они никогда не были знакомы, как будто они чужие друг другу люди!