Допрошенный Браун сел, нахохлившись, у стола – спать хотелось ужасно. Наталья тут же сунула ему чашку с бодрящим напитком, черным как смола.

– Настоящий кофе, – сказал Станислас назидательно, – должен быть крепким – таким, чтобы в нем гребной винт не тонул!

Внезапно вспомнив, что его сильно обидели, главный смотритель насупил брови.

Тимофей отхлебнул горяченького и признал, что кофе настоящий – сонливость он сдирал, как наждачка ржавчину.

– Не выспался? – ласково сказала Наташа. – Ничего, сегодня пораньше ляжем…

– Пойдем на своих, – вступил Боровиц, с шумом отхлебывая бодрящий напиток. – Парни с Обхода обещали помочь на «Скаутсабах». Илья, за тобой вид сверху…

Тугарин молча кивнул, цедя кофе из кружки размером с ведерко.

– Сихали, – обратился к Брауну главный смотритель, – ты на каких ходил?

Младший смотритель не сразу допер, о чем его спрашивают. Наталья опередила его:

– На «Бронко» он ходил. И на «Орках».

– Вот и славно, у нас как раз «Бронко». «Орок» три всего. Ежели по осени отгоним стадо в Петропавловск, на китобойный комбинат, хозяйка грозилась всех на новые «Орки» пересадить…

– А это уж как себя покажете, – важно сказала Стоун.

– «Орка» – это вещь! – оценил Белый.

– Допивай быстрее, – посоветовал ему сегундо, – и шагом марш.

«Бронко» была старой северодвинской разработкой, удачным проектом одноместной субмарины – простой и дешевой. С маломощным моторным реактором, она могла развивать узлов тридцать—сорок, а пиробатовая броня позволяла погружаться на полкилометра максимум. «Орка» же развивала и пятьдесят узлов, и больше, могла глиссировать по поверхности и даже выпрыгивать на скорости из воды, пролетая полста метров. И глубин достигала абиссальных – до шести кэмэ.

Ближе к центру СПО наличествовал купол главного кессона, оттуда наклонный тоннель выводил к подводному причалу.

Китопасы спустились и двинулись круглым коридором, похожим на салон старинного авиалайнера – с обеих сторон шли в ряд иллюминаторы. За ними зеленела вода, подсвеченная прожекторами, и виднелись «Бронко» – двадцатиметровые веретена, горбами рубок соединенные со стыковочными узлами «плота».

Станислас шлепнул по люку, отмеченному семеркой, и сказал Тимофею:

– Это тугаринская, залезай и обнюхивайся.

– Только я в китах – ни бум-бум, – признался Браун. – Почти...

– Научишься, – усмехнулся главный смотритель.

– Освоишься! – воскликнул Шурик Рыжий. – Вон, даже Арманто, уж на что тундра, а и то вник!

– Слышь, ты, вонь рейтузная? – рассердился чукча, с утра бывший не в духе. – Получишь щас!

– Отставить! – рявкнул Боровиц, пресекая межнациональную рознь. – Заткнулись оба. По местам!

Тимофей мигом раскрутил маховичок люка и юркнул в тесный кессон субмарины. Внутри «Бронко» казалась полузнакомой – весь опыт плаваний Брауна на этой подлодке сводился к коротенькой стажировке, но не признаваться же, что ты «малёк»-неумеха…

Внимательно оглядев приборы, он чуток взбодрился и начал оживлять системы и блоки. Спохватившись, включил селектор.

– Расстыковку разрешаю, – грянул хрипловатый голос Станисласа. – Погружение полста метров. Пойдем двумя звеньями – «Бронко» справа от меня, «Скаутсабы» – слева. Илья, ты как?

– Взлетел, – послышался бас Тугарина.

– Сектор?

– Норд-ост.

– Принято. Эй, валбои![22]Чего прижухли? Полный вперед!

Сихали Браун осторожно, с бухающим сердцем, запустил турбину. Та заныла, пуская вибрацию. Громко щелкнула герметическая перемычка. «Бронко» освободилась и начала погружение, одновременно ускоряя ход.

Вскоре субмарина вышла из-под «плота», но вода светлее не стала – слишком рано было, косым лучам встающего солнца не пробить толщу воды над «морскими конями» китопасов.

На селекторе замигал зеленый сигнал, и тут же раздался сдержанный бас Ильи:

– Цель обнаружена. Двадцать два сигнала. Азимут – пятнадцать, дальность – два кэмэ.

– Ходу, ребятки! – повеселел главный смотритель. – Ходу!

Вспотевший Браун кое-как сориентировался и увеличил скорость. Кашалоты больше семи узлов не выжмут, тут у турбины явный перевес.

– Сихали, слышь?

– Слышу, Стан.

– Запоминай свой маневр – будешь ходить на глубине десять метров с востока от стада. Задача простая – не выпускать китов. Обычно они шугаются субмарин, но если на прорыв ринутся, пугани их инфразвуком!

– А где… А, вижу. Инфразвуковая пушка?

– Так точно. Только регулятор не устанавливай больше ноль пяти…

– А то кашалотикам будет бо-бо! – жизнерадостно пояснил Рыжий.

– Я тебе щас самому ваву сделаю! – сердито сказал Боровиц.

Браун вдруг раззадорился и дал совет:

– Лучше Тугарину намекнуть, что Шурика видели поблизости от Марины…

Селектор донес мощный хохот.

– Ты чё?! – вопил Рыжий. – Змей же меня потопит!

– Сапогом торпедирует, – уточнил Белый.

– Ладно, – решил Арманто, – обойдемся без намеков – субмарину жалко…

– Отставить! – весело гаркнул главный смотритель. – Подгребаем. «Скаутсабы» заходят с запада, мы – с востока. Арманто и Токаши отсекают по глубине. Илья, как там?

– Киты на месте. Пеленг – пятнадцать с копейками. Два десятка дрыхнут, один кашалот собрался заныривать.

Ругая себя, Тимофей включил малый монитор и увидел «картинку», переданную с борта вертолета, – у самой поверхности висели темные туши китов, не двигаясь и не дыша. Нашелся лишь один желающий позавтракать – огромный кашалот «занырнул», погружаясь вертикально вниз своей несуразно-огромной головой. Над мелкими волнами скользнул спинной горб, махнул черный хвост, и кит ринулся в пучину, кальмаров лопать.

– Холостяцкая группа! – оживленно проговорил Боровиц. – Видишь, Тимка? Все одномерки, метров по восемнадцати вымахали.

– А я думал, мы к этому… к гарему шли.

– Да ну, ты что! С гаремом больше всего мороки. Тут как – кашалоты с весны на север мигрируют, следом за кальмарами поднимаются по Куросио – и лопают головоногих по дороге. Киты-одиночки к Курилам в апреле подгребают, гаремы только в конце мая появляются, летом киты в косяки сбиваются. Сейчас сентябрь, скоро тут больше всего кашалотов соберется, будут подходить с севера, а в октябре на юга двинутся. Ну и мы свое стадо погоним… А пока что это оприходуем! – Голос старшего смотрителя построжел: – Взялись, валбои.