— На этот раз…

Чэнгун рассмеялся вслух. Он был возбужден. Успех налета, насилие, кровь и смерть вызвали у него ощущение тепла внизу живота и заполнили сознанием собственного могущества. Он чувствовал себя всесильным и сексуально могучим; неожиданно он ощутил сильнейшую эрекцию.

И решил, что в следующий раз будет убивать сам.

Вполне естественно было поверить, что будет и следующий раз, и другие разы — много. Чужая смерть давала Чэнгуну ощущение собственного бессмертия.

— Джонни. О Боже, Джонни!

Дэниэл присел рядом с другом и прижал руку к его горлу, проверяя, есть ли пульс. Жест был непроизвольным, потому что рана в затылке уничтожала всякие сомнения.

Кожа Джонни была холодной. Дэниэл не мог заставить себя повернуть его, чтобы посмотреть выходное отверстие раны. Он на время оставил тело и покачнулся, позволяя гневу расцвести и сменить бесконечный холод горя. Дэниэл раздувал гнев, как уголек в темную ночь. Гнев согревал холодную пустоту в душе, оставшуюся после ухода Джонни.

Наконец Дэниэл встал. Осветил фонарем пол перед собой и, перешагивая через лужи крови, прошел в оружейную.

Дистанционное управление генератором осуществлялось со щита у входа в оружейную. Дэниэл повернул рубильник и услышал отдаленный гул дизельного двигателя на электростанции у главных ворот.

Дизель разогнался до нормальной скорости и мерно загудел, генератор включился, и загорелся свет. В окно Дэниэл видел, как ожили фонари на подъездной дороге; в их свете листва кассий казалась яркозеленой и блестела от дождя.

Дэниэл схватил связку ключей, еще торчавшую в замочной скважине сейфа, и прошел в оружейную. Наряду с ружьями для выбраковки в стойке было пять автоматов «АК-47». Их использовали в борьбе с браконьерами лесничие, когда нужно было отвечать на такой же автоматный огонь. Патроны в ящике под ружейной стойкой. Дэниэл открыл стальную крышку.

На крюках четыре магазина, полные патронов.

Дэниэл повесил через плечо один пояс, потом снял с полки автомат и привычно зарядил его: старые воинские навыки не забываются.

Вооруженный и разъяренный, он сбежал по ступеням веранды.

Начинаем со склада, решил он. Там они определенно были.

Он обогнул сгоревшее здание, всматриваясь при свете фонарей в землю в поисках следов, освещая фонариком все, что привлекало внимание. Если бы он позволил себе задуматься, то понял бы, что зря тратит время. Единственные следы, уцелевшие под тропическим дождем, под защитой нависающей крыши веранды, — следы тяжело груженных машин, ведущие по грязи от входа на склад.

Но даже эти следы почти стерлись и едва заметны.

Дэниэл не обращал на них внимания: это следы машин, а банды машинами не пользуются. Он расширил круг поисков, пытаясь найти уходящий след, сосредоточившись на северной стороне периметра лагеря, потому что банда несомненно направилась обратно к реке Замбези.

Все бесполезно. В глубине души он с самого начала это знал.

Через двадцать минут он сдался. Следа, чтобы по нему пойти, не было.

Дэниэл стоял под темными деревьями, снедаемый досадой и горем. «Если бы я только мог пристрелить этих ублюдков», — сетовал он.

В его нынешнем настроении для него не имело значения, что он один против двадцати или более профессиональных убийц. Джок оператор, а не солдат. В схватке от него помощи не будет. Воспоминания об изуродованных и оскверненных телах в бунгало и о простреленной голове Джонни подавляли все здравые мысли. Дэниэл обнаружил, что его трясет от гнева, и это заставило его постараться опомниться.

«Пока я трачу время, они уходят, — сказал он себе. — Единственный способ — отрезать их на реке. Нужна помощь».

Он подумал о лагере национального парка у прудов Маны. Тамошний хранитель хороший человек. Дэниэл прекрасно знал его еще с прежних времен. У него есть группа по борьбе с контрабандистами и быстрый катер. Группа может спуститься вниз по течению и патрулировать реку, чтобы перехватить банду, когда та попытается уйти в Замбию. Возвращаясь к офису хранителя, Дэниэл уже начинал рассуждать логически. От прудов Мана можно позвонить в Хараре и попросить полицию выслать самолет-разведчик.

Он понял, что теперь важнее всего скорость. Через десять часов банда будет за рекой. Однако нельзя оставить Джонни лежать в собственной крови. Придется потратить несколько минут, но выказать последнее уважение и по крайней мере должным образом прикрыть тело.

Дэниэл остановился у входа в кабинет хранителя. Лампы над головой ярко горели, не оставляя ничего в тени. Дэниэл отставил «АК-47» и огляделся, ища, чем бы накрыть тело друга. Зеленые занавески местного производства подойдут в качестве самодельного савана. Он снял одну из них и пошел туда, где лежал Джонни.

Тело Джонни скорчено. Одна рука подогнута и прижата к груди, лицо в луже свернувшейся крови. Дэниэл осторожно перевернул друга. Тело еще не застыло. Посмотрев в лицо Джонни, он поморщился, потому что пуля вышла через правый глаз. Углом занавески он начисто вытер Джонни лицо, потом удобнее уложил тело на спину.

Левую руку Джонни сунул под рубашку и плотно сжал кулак. Дэниэл сразу заинтересовался, увидев в руке скомканную бумажку. Он разжал пальцы Джонни и высвободил комок.

Встал, подошел к столу и расправил листок.

И сразу увидел, что Джонни писал собственной кровью. Дэниэл всмотрелся в страшные каракули.

«НИН» и еще одна черта. Буквы неровные, словно писал ребенок, они размазались и едва различимы. В них нет смысла, и последняя буква может быть какой угодно. Послание по-прежнему непонятно. Впрочем, даже если это бред, очевидно, что для умирающего он имел большое значение.

Неожиданно у Дэниэла что-то шевельнулось в подсознании; что-то как будто пыталось выбраться на поверхность. Он на минуту закрыл глаза, давая этому чему-то шанс. Полезно бывало опустошить сознание в поисках ускользающего воспоминания или мысли, а не пытаться их преследовать. Оно здесь, очень близко, на самом пороге сознания, как акула-людоед под поверхностью бушующего моря.

«НИН».

Он снова открыл глаза и обнаружил, что смотрит в пол. На полу отпечатки его окровавленных подошв и подошв убийцы. Но теперь он не думал о них — только о загадочном единственном слове, оставленном ему Джонни.

И тут его взгляд сосредоточился на одном из следов, нервы напряглись и зазвенели, как натянутая струна скрипки, к которой прикоснулся смычок. След подошвы с рисунком, напоминающим рыбью чешую.

«НИН», — прозвучало в сознании, и отчетливый отпечаток придал слову смысл, убедительно изменив его.

НИНЬ. Джонни пытался написать «Нинь»! Дэниэл обнаружил, что его охватил озноб; он дрожал от сделанного открытия. Посол Нинь, Нинь Чэнгун. Но как это возможно? И, однако, окровавленный отпечаток подтверждал невозможное. После того как Джонни застрелили, Нинь был здесь. Он солгал, сказав, что, когда уезжал…