Я положил трубку, взял блокнот и заметил:

— Еще один затрясся.

Елена Фрост напряженно спросила:

— Это мой кузен?

— Нет, дядя. Кузен пойдет следующим номером.

Я еще не знал, что это предсказание сбудется со всей неизбежностью. Она приоткрыла губки, словно собираясь еще что-то спросить, но передумала. Вулф тем временем продолжал:

— Я хотел спросить, как долго вы работаете?

— Почти два года. — Она подалась вперед. — Скажите, этот допрос сколько еще будет продолжаться? Чего вы добиваетесь? Что вы душу из меня тянете?!

Вулф покачал головой:

— Вовсе я не тяну из вас душу. Я просто собираю информацию. Может быть, она не относится к делу, но это уж моя забота. — Он посмотрел на часы. — Сейчас четверть четвертого. В четыре я попрошу вас подняться со мной в мою оранжерею. Орхидеи — прекрасный способ забыть о неприятностях. Думаю, что к шести мы закончим. Смею вас заверить, мне и самому хочется разделаться прскорее с этой историей. Поэтому я попрошу мистера Макнейра сегодня же вечером навестить меня. Если он окажется занят, тогда завтра. Если он вообще не захочет заехать, утром я пошлю в ателье мистера Гудвина. Кстати, мне нужно, чтобы вы завтра были на месте.

— Конечно, я каждый день бываю в ателье. Хотя нет, завтра не буду. Завтра ателье закрыто.

— Закрыто? Почему? Завтра второе апреля, четверг.

— Вот именно, — кивнула она. — Второе апреля — день смерти жены мистера Макнейра.

— Вот как? И день рождения дочери?

Она снова кивнула.

— В этот день ателье всегда закрыто.

— И мистер Макнейр посещает кладбище?

— Нет. Его жена умерла в Европе, в Париже. Мистер Макнейр сам шотландец. В Америку он переехал двенадцать лет назад. Вскоре после нас с мамой.

— Значнт, детство вы провели в Европе?

— Да, я родилась в Париже и прожила там восемь лет. Но папа и мама у меня американцы. — Она вздернула подбородок. — Я тоже американка.

— Оно и видно. — Фриц принес еще пива, и Вулф налил новый стакан. — Так-так. Прошло уже двадцать лет после смерти супруги мистера Макнейра, а он по-прежнему закрывает ателье второго апреля в знак уважения к ее памяти. Похвальное постоянство. Вдобавок у него умерла дочь — говорите, ей было два года? — и это усугубляет его горе. Значит, завтра вас в ателье не будет.

— Я буду у мистера Макнейра. Еще очень давно он попросил меня в этот день быть с ним. Мама не возражала, я тоже. Мы с его дочерью почти одного возраста. Правда, я ее совсем не помню, слишком маленькая была.

— Стало быть, в этот печальный день вы заменяете ему дочь? Жутковато, он словно призрак вызывает, не находите? Между прочим, вам, конечно, известно, что ваш кузен, мистер Луэллин Фрост, не хочет, чтобы вы работали?

— Хочет или не хочет — это его проблемы.

— Разумеется! Но и моя тоже, поскольку он мой клиент. Он платит мне деньги, не забывайте.

— Не беспокойтесь, не забуду, — в голосе ее зазвучало презрение. — Впрочем, я отказываюсь обсуждать с вами моего кузена Лу. Он мне желает только добра, я в этом уверена.

— Однако не любите, когда над вами трясутся.

— Вулф вздохнул. Пена в стакане осела, он долил еще пива и выпил. Я сидел, постукивая кончиком карандаша по блокноту, и, поглядывая на ножки мисс Фрост, мысленно дорисовывал невидимые мне линии. Не то чтобы было скучно, но я вдруг забеспокоился: а что, если у Вулфа в жизненно важных центрах мозга завелись микробы, вызывающие гастрономическое заболевание? Мало того что он сейчас канителился с этой трудящейся богатой наследницей, казалось, что он даже и не пытается добиться от нее толку. Я вспомнил, какие иногда спектакли он устраивал, например, перед Нюрой Пронн, проходившей по делу Дипломатического клуба, и в душу мне закралось подозрение, что мой шеф просто-напросто убивает время. Иначе он давным-давно загнал бы в угол эту бедную богатую девочку.

Мои мысли прервал звонок и шаги Фрица, спешащего к входной двери. Подумалось, может, это разъяренный Дадли Фрост заскочил и у меня появилась возможность сдержать обещание? Я незаметно распрямился. Вулф, конечно, не обрадуется еще одному словесному шторму, да и сам я отнюдь не собирался угощать гостя «Старым Коркораном».

По счастью, это был не шторм, а легкий ветерок — всего лишь Фрост-младший. Заглянул Фриц, назвал имя гостя и провел его в кабинет. Луэллин Фрост прибыл не один. Вперед он пропустил пухлого коротышку примерно того же возраста, с круглым розовым личиком и быстрыми смышлеными глазками. Оба прошли до середины комнаты, и наш клиент обратился к кузине:

— Елена, зачем ты это сделала?

— Господи, Лу, тебя-то кто просил приезжать? В конце концов, я здесь именно по твоей милости. И ты тоже, Бенни? — вскипела она. — Может, и револьверы прихватили?

Луэллин повернулся к Вулфу с видом футболиста, готового к прорыву.

— Вы что тут, собственно, затеяли, черт возьми?

Увезти девушку — это вам так просто с рук не сойдет! Вот сейчас вытащу вас из кресла…

Но коротышка взял его за локоть.

— Немедленно прекрати, Лу, хватит. Лучше представь меня.

Наш клиент с трудом взял себя в руки.

— Бен, ведь он… ну ладно! — Он хмуро глянул на моего шефа. — Это Ниро Вулф. А это мистер Бенджамин Лич, мой адвокат. С ним ваши номера не пройдут.

Вулф наклонил голову:

— Здравствуйте, мистер Лич. Не понимаю, о каких номерах вы говорите, мистер Фрост. И вообще — вам не кажется, что вы только усложняете обстановку? Приглашаете меня провести расследование и тут же, судя по всему, поручаете мистеру Личу препятствовать моей работе. Учтите, если так будет продолжаться…

— Что вы, никаких препятствий, мистер Вулф! — дружелюбно сказал адвокат. — Дело в том, что я старый друг Луэллина и хорошо знаю его. Это горячая голова, поверьте. Он кое-что рассказал мне об этой необычной ситуации, и я подумал, что нам стоило бы присутствовать при ваших разговорах с мисс Фрост. Более того, очевидно, было бы правильно, если бы вы с самого начала пригласили нас. — Он учтиво улыбнулся. — Разве это не справедливо? Вас двое и нас двое.

Вулф состроил гримасу:

— Сэр, вы рассуждаете так, словно мы — две враждующие армии. Впрочем, это вполне естественно. Для адвоката неудача оппонента такой же источник дохода, как для дантиста больной зуб. Я никого не хочу оскорбить, сыщики тоже живут за счет чужого горя. Но не они разжигают страсти, мне, во всяком случае, это не свойственно. Я не предлагаю вам сесть, ибо не вижу необходимости в вашем присутствии. Полагаю, что по этому вопросу мы можем проконсультироваться… В чем дело, Фриц?

Наш повар и домоправитель возник в дверях и проследовал к Вулфу строевым шагом с серебряным подносом в руке. Он подошел, поклонился и подал визитную карточку. Вулф небрежно глянул на нее.