поселка. Дар вышел из машины, чтобы открыть ворота, а у меня сложилось впечатление, что он очень давно это не делал – под забор навалили камней и нанесло лесного мусора, вокруг все заросло бурьяном, и привести механизм в действие стоило трудов.

– Давно тебя тут не было, – оживилась я, когда он вернулся за руль.

– Да.

Когда машина въехала во двор, в свете фар удалось рассмотреть еще один дом. Он стоял под скоплением сосен, отгороженный небольшим забором от дома Дарьяра.

– А это чей? – кивнула я уд, когда Дар открыл дверь.

– Брата.

– У тебя есть брат?

Любая тема казалась хорошей, лишь бы не говорить о главном.

– У тебя остались еще батончики? – неожиданно спросил он, когда я поднялась за ним по каменным ступенькам.

– Нет, – обескураженно мотнула головой.

– А чем ты шелестишь тогда всю дорогу? – отвернулся он к дверям и вставил ключ.

– Оберткой, – соврала я и втянула голову в плечи.

– Я про еду не подумал, – толкнул он двери внутрь и вошел первым, не дожидаясь меня.

Я тоже не думала про еду. Хотя сейчас не отказалась бы от батончика, который скормила Воркуше. Крыса уже дрыхла без задних лап в капюшоне, тревожно попискивая во сне, а я снова, по традиции, вошла на порог дома Медведя с тем же звуком – урчанием пустого живота.

Он зажег свет, и я замерла посреди гостиной. Ничего общего с домом, в котором он жил в лесу. Там в каждой детали была небрежность: шероховатая деревянная обшивка, обстановка от балды – лишь бы удобно. А тут… У меня просто дар речи пропал: паркет, камень, камин…

– Ничего себе, – огляделась я, ежась.

Как-то сразу стало неуютно. В тот дом я отлично вписывалась со своими обносками, а тут почувствовала себя воровкой и такой не соответствующей Медведю, что захотелось выйти и обосноваться на заброшенном дворе.

– Нравится? – откликнулся он откуда-то из-за декоративной стенки.

– Не похоже на тебя… – глянула я на свои выцветшие носки на фоне его паркета, и поджала пальцы.

– А на тебя? Ты же не всегда жила в приюте.

– Раньше тебя это не интересовало, – вскинула я на него взгляд, когда он показался в проеме.

– Нас обоих раньше ничто не интересовало, – внимательно взглянул он на меня.

– Откуда ты знаешь, что я буду тебе нужна, когда узнаешь все?

– Я уже знаю все, – медленно двинулся он ко мне. – Что у тебя мать умерла, и именно поэтому ты сбежала тем летом в лес. Что сестра у тебя – ведьма-карьеристка. Что с отцом все сложно, и ему было проще тебя убрать с глаз, чем поддерживать и решать твои проблемы. Что работаешь у Давида в подчинении… Я тогда уже знал все.

А я-то думала, что мы оба негласно решили не копаться в жизни друг друга и принимать такими, какими были. Я чувствовала, что облегчаю его состояние, и не задавала вопросов. Мне хотелось для него не той, кем являюсь. Я видела себя по-настоящему свободной ото всех, от мира, который претил. И только когда отец отобрал этот мир, он оказался очень важным. Как и Дар.

– Но мне знать нельзя, да? – взглянула в его глаза, когда он приблизился. – Ты уходишь от ответа о брате. Его дом рядом, но свет в нем не горит.

– Его убили, – глухо ответил.

– Как? – вырвалось у меня.

– Чай будешь? – развернулся он, когда чайник щелкнул.

– Дар, как? – направилась я следом, глядя на его широкую спину. Тогда он был весь в ранах, пластырях… Я сама его перебинтовывала раз в несколько дней, потому что некому было – его все бросили. – И почему ты тогда был один?

– Два ведьмака, – потянулся он в шкаф за чашками, – приперлись к нам… Начали быковать. Нарывались. Демид пытался меня оттащить, но я не смог взять себя в руки – был молодой и борзый. А еще ненавидел. Как и многие. Тогда…

А я слушала и не спускала взгляда с него, так и замерев на входе в кухню.

– …А они достали пушки и принялись палить… Демиду выстрелили в голову. Есть карамельки, будешь к чаю?

– Почему тебя бросили? – прошептала я, кода он обернулся с двумя чашками. – Ты не ждал там. Ты там сдыхал…

– Не льсти себе, – усмехнулся он.

– Правда? – вздернула я брови нагло, и его взгляд дрогнул. – Правда нет моей заслуги в том, что ты выкарабкался?

– Неправда, – процедил он и приказал: – Садись за стол.

– Только сейчас все поменялось. Я не нужна тебе больше. Ты выжил, ты в порядке… Почему не спас мне жизнь просто за то, что я спасла когда-то твою?

– Потому что я сволочь, Рома. – Он брякнул чашки на стол и обернулся. – И зверь мой – сволочь. Я хочу тебя себе. И мне жаль, что не спас тебя просто так. Я не мог больше ждать, пока ты набегаешься!

– Я не вещь, – прошептала я.

– Я – не человек, – направился он ко мне. – Но для меня ты – не вещь. И я никогда не буду обращаться с тобой как с вещью. – Дар приблизился ко мне, а я прикрыла глаза от прикосновения его горячих ладоней – он положил мне руки на бедра и притянул к себе. – Я – все тот же, – тихо выдохнул мне в губы.

Я открыла глаза и встретилась с его взглядом. Дар стиснул пальцы сильнее и сузил глаза, когда под его ладонью зашелестело. Показалось, я забыла как дышать, когда он запустил пальцы в карман моих джинсов и вытащил ленту из трех презервативов. Целая вечность прошла в ожидании, когда он поднесет их к глазам.

– Это что? – тихо потребовал он.

– Презервативы, – сдавленно выдохнула я. – Коробка в джинсы не влезла, и я ее выбросила.

– Для кого? – сузил он совсем уж недобро глаза.

– Для тебя.

– Для меня, – повторил медленно, не спуская с меня взгляда. – Три штуки? Это за ними ты в аптеку ходила?

– Да, – кивнула и тихо затараторила. – Ну и еще за батончиком для Воркуши. Это моя крыса.

– Никого не забыла, умница, – так же тихо и угрожающе похвалил он. – Только оборотни не занимаются сексом с избранными в презервативах, Рома.

– Но ты же все тот же, Дар. – Откуда только взялась смелость напомнить ему. – А «тот же Дар» не стал бы держать силой и принуждать к тому, чего я не хочу.

Он так на меня посмотрел, что у меня весь воздух высосало из легких вместе с кровью. Голова закружилась, и я чуть не упала, когда он сделал шаг назад:

– Ты многого не знаешь о моем мире, Ромашка. В том числе и того,