Пока Майрон пытался придумать еще какой-нибудь наводящий вопрос, Клэр уже повесила трубку.

Лорен Мьюз занималась расследованием двойного убийства: два человека были застрелены возле ночного клуба в Ист-Орандж. По слухам, убийство было заказным, и заказ выполнил Джон Асселта по прозвищу Призрак — печально известный убийца, выходец из этих мест. Последние годы о нем ничего не было слышно, но если он действительно объявился, то работы у них станет невпроворот.

Лорен изучала баллистический отчет, когда раздался звонок по ее личной линии. Она взяла трубку и сказала:

— Мьюз.

— Угадай, кто это?

Она улыбнулась:

— Лэнс Баннер, старый пес! Это ты?

— Это я.

Баннер был офицером полиции Ливингстона, штат Нью-Джерси, где они оба выросли.

— И чему я обязана такой чести?

— Ты все еще ведешь дело об исчезновении Кэти Рочестер?

— Не совсем.

— Почему?

— Ну, во-первых, нет никаких свидетельств насилия, а во-вторых, ей уже исполнилось восемнадцать.

— Только что.

— В глазах закона нет разницы — восемнадцать или восемьдесят. Поэтому официально мы даже не открывали дело.

— А неофициально?

— Я встречалась с доктором по имени Эдна Скайлар. — Лорен пересказала их беседу почти теми же словами, что и своему боссу, окружному прокурору Эду Стайнбергу. Стайнберг долго размышлял, а потом пришел к очевидному выводу: «У нас нет возможности заниматься всеми этими „если“».

— А как ты вообще начала заниматься этим делом? — поинтересовался Баннер, когда она закончила.

— Как я уже говорила, никакого дела фактически нет. Она совершеннолетняя, нет никаких признаков насилия, и ты сам знаешь процедуру. Расследование никому не поручали. Да и юрисдикция здесь очень сомнительна. Но ее отец Доминик устроил большой шум в прессе — думаю, ты видел это по телевизору — и знает человека, который знаком с другим, а тот, в свою очередь, со Стайнбергом…

— И цепочка замкнулась на тебе.

— Именно так. А ключевое слово здесь «замкнулась» в прошедшем времени.

— У тебя есть десять минут выслушать? — спросил Баннер.

— Ты слышал о двойном убийстве в Ист-Орандж?

— Слышал.

— Оно замыкается на мне.

— На этот раз в настоящем времени?

— Ты правильно понял.

— Я так и думал, — ответил Баннер, — поэтому и поинтересовался насчет десяти минут.

— Что-то важное? — спросила она.

— Скажем, — он замялся, подбирая слово, — нечто очень странное.

— И это связано с исчезновением Кэти Рочестер?

— Всего десять минут, Лорен. Большего я не прошу. Черт, я уложусь в пять.

Она посмотрела на часы.

— Когда?

— Я сейчас у вас в вестибюле, — ответил он. — Ты найдешь помещение, где мы можем поговорить?

— Всего пять минут? Да уж, твоя жена точно не шутила, когда рассказывала, какой ты выносливый в постели.

— Продолжай пребывать в этом заблуждении, Мьюз. Слышишь сигнал? Это я уже вхожу в лифт. Ищи кабинет.

Ливингстонский полицейский детектив Лэнс Баннер носил короткую стрижку. Он был крупным мужчиной с фигурой, казалось, сплошь состоявшей из прямых углов. Однако для Лорен, знавшей его еще с начальной школы, он до сих был похож на второклассника, как часто бывает с людьми, которых знаешь всю жизнь.

Лорен заметила, что он замешкался, когда вошел, пытаясь определиться, как лучше с ней поздороваться: чмокнуть в щеку или просто пожать руку. Решив прийти на помощь, она подошла и поцеловала его в щеку сама. Оказавшись в комнате допросов, оба направились к креслу следователя. Баннер смутился, шутливо поднял обе руки и сел на место допрашиваемого.

— Может, тебе стоит зачитать мне конституционные права? — спросил он.

— Подождем, пока у меня появится достаточно оснований для ареста. Так что у тебя есть по поводу Кэти Рочестер?

— Значит, просто поболтать о том о сем времени нет?

Лорен молча взглянула на него.

— Ладно, ладно, тогда сразу к делу. Ты знаешь женщину по имени Клэр Биль?

— Нет.

— Она живет в Ливингстоне, — пояснил Баннер. — А ее девичья фамилия Гарман.

— Все равно — не знаю.

— Она старше нас лет на пять-шесть. — Он пожал плечами. — Просто для сведения.

— Ну да, — кивнула Лорен. — Лэнс, сделай одолжение — представь, что я твоя жена, и обойдись без предварительных ласк.

— Ладно, как скажешь. Она позвонила мне утром. Эта самая Клэр Биль. Ее дочь ушла вчера вечером и пропала.

— Сколько ей лет?

— Только что исполнилось восемнадцать.

— Есть признаки преступления?

Немного поколебавшись, он ответил:

— Пока нет.

— И что?

— Обычно мы немного ждем. Как ты сама сказала по телефону — старше восемнадцати и нет признаков насилия.

— Как и в случае с Кэти Рочестер.

— Точно.

— Но?..

— Я немного знаком с родителями. Клэр училась вместе с моим старшим братом, и они живут по соседству. Конечно, они очень тревожатся. Но с другой стороны, их дочка может просто расслабляться. Ее только что приняли в Университет Дьюка. А он был самым первым в ее списке. Она решила отметить с друзьями. В общем, ты понимаешь, о чем я.

— Понимаю.

— Но я решил, что навести справки никому не повредит, и сделал самую простую вещь, чтобы успокоить родителей: дескать, с их дочкой — ее, кстати, зовут Эйми — все в порядке.

— И что ты сделал?

— Проверил ее кредитную карточку на предмет покупок или пользования банкоматом.

— И?..

— Все правильно! Она сняла тысячу долларов, то есть максимум возможного, с банкомата в два часа ночи.

— А у тебя есть видеозапись с него?

— Есть.

Лорен знала, что теперь это делалось почти мгновенно. Сейчас уже никто не пользовался записью на пленку: все видео были цифровыми и могли тут же передаваться по электронной почте.

— Это действительно была Эйми, — сказал он. — Никаких сомнений. Она не пыталась скрыть лицо.

— И что?

— Ты считаешь, что она просто сбежала из дому, так ведь?

— Так.

— Вроде бы никаких вопросов, — продолжал он. — Она сняла деньги и отправилась праздновать. Выпустить пар в конце учебы в школе. — Баннер отвернулся.