– А всякие. Кто повесится, кто с горы сорвется, а кто в озере потопнет.

Женя почувствовала, что у нее по спине пробежал холодок, но от неуемного любопытства заломило виски. Ей казалось, что если прямо сейчас, сию же минуту, она все не узнает, у нее взорвется голова от любопытства и напряжения.

– Серафим Васильевич, а что же это за хозяйка? Расскажете?

– Расскажу, да только я мало знаю, – развел руками Сима. – Зовут ее старожилы Хозяйкой Вишневых гор, а то и просто Хозяйкой. Жила она здесь давным-давно, вот на энтой самой горе и жила. Говорят, красоты была такой дивной, что у мужиков аж сердце заходилося. И звали ее Радолюбой. А потом пришли в эти земли ироды, повыкосили всех, кто осел в энтих краях. И был среди них один, самый главный супостат. Темник их, значится. Он только раз глянул на Радолюбушку и влюбился. Решил взять ее себе в полюбовницы. А Радушка притворилася, что согласная она и покорная.

Женя слушала, раскрыв рот, а Сима продолжал рассказывать. Любил он эту легенду про Хозяйку и готов был пересказывать ее снова и снова.

– Согласилася, значится, Радушка, а сама задумала супостата энтого извести, за убиенных отца с женихом отомстить. И вот, ночью, когда ирод этот уснул, нашла она у него кинжал с дивным камнем на рукояти. Всадила она ему кинжал, значится, в самое сердце всадила, а сама убегла. У темника энтого был сын, здесь же при его войске. Собрал он, значится, своих воинов, и Радушку они изловили. Привязали за ноги к лошади и пустили животину галопом, и носилася она вкруг нашей Сунгули, пока Радушку всю в кровь не изорвало. А потома отвязали ее и еще живую бросили в озеро, привесив к ногам тяжелый камень. И тот кинжал с кровь-камнем вместе с ней в озеро бросили. Мол, проклят он. А через тройку ночей вышла из озера Радушка да сына энтого супостата заколола. Нашли его с кинжалом в сердце. А на рукояти кровь-камень горит и будто смеется. С тех пор и стали Радушку Хозяйкой величать. Она все хочет домой вернуться, но не дают ей ироды, кажный раз, как подползает душа ее вот сюда, к вершине, так обратно ее в озеро утягивают.

– А зачем она вернуться хочет? – шепотом спросила Женя.

– А кто ж ее знает, милая? Старики говорят, что Хозяйка тот кинжал ищет и никак найти не может. Мол, в камне том красном ее душа теперь обретается.

– Сима! – раздался в дверях раздраженный голос Юлии. – Опять ты свои страшилки рассказываешь.

Сима вскочил, покраснел, виновато взглянув из-под кустистых бровей на Юлю.

– Ты уж прости, милая.

– Это я его попросила, – заступилась за Симу Женя. – Пока Тамерлана ждали, надо же было о чем-то говорить.

– Нашли, о чем, – с укором в голосе ответила Юля. – Все это бабушкины сказки, чтобы народ пугать.

– Сказки не сказки, – улыбнулся Сима, – а жертву свою Хозяйка кажный раз берет. Во все времена. Кто бы ни селился в этих местах, а жертву дай!

– Сима! – еще раз одернула его Юля. – У нас и так человека убили, а еще ты будешь запугивать мне гостей.

– Прости, милая. Пойду я.

– Иди, иди, – проводила его Юля, насупив прямые брови, но когда старик был в дверях, окликнула его. – Сима, ты на улицу не ходи. Такой буран – не дай бог заблудишься еще.

– Не пойду, милая, не пойду.

Женя поняла, что Юля, хоть и одергивала Симу, и укоряла его, но любила, заботилась о старике.

Он тихонько прикрыл за собой дверь, а Женя, будто оправдываясь, сказала.

– А жертву Хозяйка все-таки взяла…

– Жень, только не говори, что поверила в эти россказни.

– Но ведь есть там что-то, – Женя кивнула на окно. – Я сама видела.

– Все мы видели, – согласилась Юля, усаживаясь напротив. – Но Тиграна убил не призрак, они ядом не травят.

– Тут не поспоришь.

Обе женщины замолчали, не зная, что еще сказать. Подумав немного, Юля все же нарушила тишину:

– Давай я расскажу тебе все, что знаю про вчерашний вечер, а потом пойду делами заниматься. Надо как-то народ успокоить. Там у Кати Виноградовой истерика. У Марины истерика. Инна орет, что нужно убираться отсюда, пока нас всех не перетравили. А мы заперты здесь, как мыши в мышеловке. Ни полиции приехать к нам, ни нам уехать.

Юля устало зевнула, сложила руки под грудью, нервно дернула себя за мочку уха. Меж бровей так и осталась угрюмая складка.

– Черте что получилось, а не открытие. Убила бы своими руками того, кто такую свинью нам подсунул.

– Тамерлан сделает все возможное, чтобы разобраться.

– Надеюсь. Иначе мы все всю жизнь будем под подозрением, а в отель больше никто и не приедет никогда, – Юля нервно стучала наманикюренными ноготками по деревянному подлокотнику кресла. – Ну так что, рассказывать тебе, что я видела и слышала?

– А почему бы и нет?

Кто знает, через сколько вернется Тамерлан. Ему еще предстоит сегодня опросить всех остальных, почему бы не облегчить ему задачу. А Юля… Жене казалось, что если Юля и могла убить Тиграна, то просто всадила бы ему нож в сердце. Она выглядела Снежной Королевой, но из тех снежных королев, в груди у которых бушует пламя. Если бы она и убила, то только в импульсивном сиюминутном порыве. И уж точно не стала бы выжидать и подсыпать яд…

За Юлей закрылась дверь, и Женя осталась в полном одиночестве. За окнами выл ветер. Из столовой доносились приглушенные голоса: постояльцы спустились к завтраку. Женя еще раз пробежала глазами по своим записям. Убийство убийством, но история, рассказанная Серафимом Васильевичем, ей была куда как интереснее.

Наконец дверь гостиной распахнулась и вошел Тамерлан.

– Я только что столкнулся с Юлей, и она заявила, что ты ее уже обо всем допросила, – он сел на диван рядом с Женей и, прищурившись, стал сверлить ее взглядом.

– Не смотри ты на меня так, товарищ следователь, – зевнула Женя, потянувшись.

«Будто кошка», – усмехнулся Тамерлан, любуясь женой.

– Тебя долго не было, Юля спешила, вот и предложила не дожидаться тебя, а все рассказать мне.

– А ты у нас, значит, теперь тоже следователь?

– Не велика премудрость задать человеку пару вопросов и записать ответы. Тем более я слышала, о чем ты спрашивал остальных. Вот, – она помахала у него перед носом блокнотом, – здесь все слово в слово.

– Жень, мы договорились, что ты не будешь лезть.

– Я и не лезу, Тамерлан Ниязович, я помогаю.

– Помощница ты моя, – усмехнулся Тамерлан и погладил Женю по лохматым кудряшкам. Что ты будешь делать! Не мог он на нее сердиться, и все тут!

Женя отстранилась, резко дернув головой.

– Ты руки помыл после того, как только что… – она сморщила нос.

– Труп таскал? – улыбнулся Тамерлан. – Нет, забыл совсем.