достаточно познакомиться с перепиской одного из главных ранних деятелей этого поколения, как бы его родоначальника – Николая Станкевича (1813–1840). В своих юношеских письмах он постоянно и подчас восторженно говорит о тех «уроках», которые получены им в общении с Владимиром Одоевским, братьями Киреевскими, Мельгуновым, Максимовичем, Шевырëвым, Погодиным (хотя позднее Станкевич, как истый человек нового поколения, начинает относиться к любомудрам всë более критически).

Но обратимся, так сказать, к истории любомудров. В самом начале 1820-х годов в университетской среде формируется это ядро поколения. У нас нет точных сведений о том, насколько близко был связан со всеми перечисленными выше юношами Тютчев; единственное весомое документальное свидетельство – дневник Михаила Погодина, из которого ясно, что Тютчев состоял с ним в прочных и постоянных отношениях. Они встречались и в университете, и в Обществе любителей российской словесности, и в московском и подмосковном тютчевских домах, и в доме Трубецких, где служил домашним учителем (будучи одновременно студентом) Погодин. Они широко и горячо обсуждали проблемы истории, литературы, философии, в меньшей степени – политики, университетские дела и т. д.

Имеются скудные сведения о том, что юный Тютчев общался также с Максимовичем, Дмитрием Веневитиновым, Кошелевым, Андреем Муравьëвым, Владимиром Одоевским, Путятой, Рожалиным, Ознобишиным. Но косвенные данные позволяют основательно предполагать, что Тютчев лично знал большинство любомудров. Так, скажем, известно, что Хомяков с 1817 года брал уроки у профессоров университета, а в 1821 году опубликовал перевод из Тацита на страницах «Трудов Общества любителей российской словесности» (при Московском университете), где с 1819 года печатался и Тютчев. Трудно представить, чтобы в столь тесном соседстве двух юношей не состоялось их личное знакомство (не забудем, что и сам круг людей университетской среды был весьма немногочисленным).

Весной 1821 года семнадцатилетний Тютчев написал стихотворение под названием «Весна» и с подзаголовком «Весеннее приветствие стихотворцам». Весь смысл этих стихов соответствует идеям любомудров, и нельзя сомневаться в том, что они обращены к таким юным стихотворцам, какими были тогда Шевырëв, Хомяков, Ознобишин, Веневитинов, Андрей Муравьëв, Владимир Титов, – если даже и не ко всем перечисленным, то, во всяком случае, к части из них:

Дух силы, жизни и свободы

Возносит, обвевает нас!..

И радость в сердце пролилась,

Как отзыв торжества природы,

Как Бога животворный глас!

<…>

Природы храм отверст, певцы, пред вами!

Вам ключ к нему Поэзией вручен!

В парении своем высоком

Не изменяйтесь никогда!..

И вечная природы красота

Не будет вам ни тайной, ни упреком!..

Эти стихи – как бы прямой, непосредственный вклад Тютчева в деятельность любомудров.

Между прочим, через два десятилетия, в 1843 году, Тютчев сообщал жене из Москвы: «Я встретил… несколько университетских товарищей, среди которых иные составили себе имя в литературе и стали действительно выдающимися людьми». Кого здесь имел в виду Тютчев, кроме Погодина? В Москве в это время из своих «выдающихся» сверстников он встретит Ивана Киреевского, Хомякова, Шевырëва (Одоевский жил тогда в Петербурге, Максимович – в Киеве). Но эти трое формально не были «университетскими товарищами», то есть студентами; Тютчев, очевидно, имеет в виду товарищей своей университетской поры и, таким образом, свидетельствует, что он был в достаточно близких отношениях с этими любомудрами в начале 1820-х годов.

В московской университетской среде в конце десятых – начале двадцатых годов возникло несколько кружков и объединений молодежи. Широко известен кружок Раича, собиравшийся с 1819 года в уже не раз упомянутом доме Муравьëвых на Большой Дмитровке. В него входили вместе с Тютчевым Одоевский, Погодин, Андрей Муравьëв, Максимович, Шевырëв, Путята, Кошелев, Ознобишин, Владимир Титов и др. Вокруг профессора Мерзлякова еще с 1817 года объединялись его многочисленные ученики, в том числе Тютчев; Мерзляков шутливо назвал это объединение «моей маленькой академией». Естественно предположить, что в «академию» входили Хомяков, Веневитинов, Киреевские, Кошелев и другие приватные ученики профессора.

Уже после того как Тютчев окончил университет и уехал за границу, сложилось особенно значительное объединение – тайное Общество любомудрия (1823–1825), в которое вошли всего пять человек: Владимир Одоевский (председатель), Дмитрий Веневитинов (секретарь), Иван Киреевский, Рожалин и Кошелев. Общество собиралось в квартире Одоевского в Газетном переулке вплоть до 14 декабря 1825 года, когда оно было в целях предосторожности распущено, а его устав и протоколы сожжены.

Собственно, от названия этого общества и происходит термин «любомудры». Но нет никаких оснований относить к истинным любомудрам только лишь пятерых членов тайного общества. Достаточно заметить, что в Обществе любомудрия не состояли брат Дмитрия Веневитинова Алексей и брат Ивана Киреевского Пëтр, между тем как и тот и другой были ближайшими единомышленниками Дмитрия и Ивана. Тайное общество призвано было, очевидно, играть роль руководящего центра, но настоящими любомудрами являлись и многие молодые люди, не входившие в этот центр. Александр Кошелев, оставивший наиболее подробные воспоминания о любомудрах, включает в число своих задушевных соратников почти всех перечисленных выше юношей. Все они были в двадцатых годах связаны нерасторжимыми узами. Когда в 1827 году безвременно скончался Дмитрий Веневитинов, Погодин записал в дневнике: «19 марта. Приходит Рожалин и подает письмо… Неужели так! Ревел без памяти. Кого мы лишились? Нам нет полного счастья теперь!.. Какое кольцо вырвано… 20 марта Соболевский был у меня. Повестил ему горесть. Он зарыдал».

Друзья каждый год 15 марта собирались почтить память Веневитинова – в течение целых сорока лет… Здесь ясно обнаруживается единство поколения, напоминающее дружбу, столь характерную для предшествующей генерации. И это единство дало свои богатые плоды.

С середины 1820-х годов любомудры очень широко и весомо выступают на авансцене литературы, мысли, культуры в целом. В самом конце 1825 года Погодин издал первый самостоятельный альманах любомудров «Урания», в котором было опубликовано первое подлинно «тютчевское» стихотворение «Проблеск» рядом со стихами Веневитинова, Шевырëва, Ознобишина, прозой Владимира Одоевского и Погодина; здесь же выступили наставники любомудров – Раич и Мерзляков. Погодин и его друзья добились также участия в их альманахе Пушкина, Вяземского и Боратынского.

В конце 1826 года Раич и Ознобишин издали альманах «Северная лира», в котором, помимо издателей, участвовали Тютчев, Веневитинов, Одоевский, Шевырëв, Андрей Муравьëв, Погодин, Андросов и другие, а с 1827 года начал выходить в свет двухнедельный журнал любомудров «Московский вестник». И это было только началом деятельности любомудров.

Нельзя не сказать о том, что до 14 декабря 1825 года любомудры подчас соединялись в своей литературной деятельности с декабристами. Так, в 1824–1825 годах Одоевский вместе с Кюхельбекером издают четыре части альманаха «Мнемозина». В подготовленном Александром Бестужевым