Унаследовавший трон бездетного брата Драйда V провозгласил войну до победного конца. Если верить историку, долоки единодушно поддержали монарха. По удачному стечению обстоятельств, как раз в дни перед коронацией со стапелей Мавана, Кранду и Начедрема сошли новые, более мощные броненосцы и крейсера. Собрав в кулак все боевые корабли, включая устаревшие мониторы времен гражданской войны, молодой император разгромил флот Зуака и перенес войну в территориальное пространство врага. Сражения велись предельно жестоко, за что Драйда еще при жизни получил свое прозвище – Грозный. Перелом наступил на третий год, когда долоки построили и применили звездометы.

Звездная бомбардировка уничтожила основные миры, населенные зуакнассами, так что от всей расы осталось не больше двадцати миллионов особей, которых победители депортировали на суровый мир в пределах Четвертого Царства, основанного на аннексированной территории бывшего Зуакнасса. Кроме того, в ходе войны звезда Натраб стала нестабильной, поэтому планету ре-медов передвинули в места, где впоследствии было создано Шестое Царство.

В результате 2-й Галактической войны Маванор стал централизованным государством и долго не знал серьезных кризисов. Слишком стабильное общество начало подгнивать изнутри, в провинциях (особенно в Бустафонире) распространялся сепаратизм. Как следствие, Империя не выдержала испытаний 5-й галактической войны и развалилась, хотя Тинборду не удалось разгромить и уничтожить вооруженные силы долоков.

После ужина Шестоперов продолжил изучение артиллерийской техники. Теперь он разбирался с пушками 12-го калибра и торпедными аппаратами. Легкие торпеды, которыми оснащались фрегаты, корветы и рейдеры Ратула имели дальноходность около четырех световых лет, а тяжелые, стоявшие на крейсерах, – в полтора раза больше. Двенадцатый калибр, главное оружие тяжелых крейсеров типа «Победа», посылал потоки бледных тахионов на 1,8-2,1 световых года, но скорострельность этих орудий была невелика – всего 3-4 выстрела в минуту.

Старый оружейник не без труда оторвался от захватывающего чтения, чтобы попить сока. Хотелось как можно больше узнать про историю, политическое устройство и другие грани мира, в котором он оказался. Кузьма Петрович как раз раздумывал, что бы еще почитать, когда зачирикал назойливый сигнал вызова.

Поверх застывшей голограммы, изображавшей внутреннее устройство орудийной башни тяжелого крейсера, мигала табличка с текстом сообщения: «С вами желает переговорить абонент 261-010-468-269 – Висад Гаффай».

– Отвечаю, – торопливо сказал Шестоперов.

Очень удобно была устроена здешняя техника – не обязательно искать, куда завалился пульт. Можно просто голосом команды отдавать.

Сигнал оборвался, и часть голограммы превратилась в экран видеосвязи, показав одетого по-домашнему командира «Лабиринта».

– Здорово, Петрович, – приветливо громыхнул Висад. – Чего не зашел? Отметили бы успешное испытание твоей машинки.

– Устал я, решил дома посидеть, – отмахнулся землянин. – Книжки читаю про вашу жизнь… А что твой сынок про автомат говорит?

– Зензилапу понравилось, – сообщил отставной адмирал. – Если его восторги хоть на четверть соответствуют реальности, твоя конструкция совершит переворот в абордажном искусстве. Департамент вооружений уже готовит серию испытаний в космосе.

Долок участливо поинтересовался, не скучает ли Кузьма Петрович. Узнав, что землянин увлекся историей Маванора, Гаффай задумчиво проговорил:

– Дружище, я слышал, что недавно маванская киностудия сняла фильм «Последний день» про обстоятельства гибели Аргала Четвертого, последнего нашего императора… – Желтые глаза долока внезапно налились кровью, словно Висад с трудом сдерживал гнев. – Я еще не смотрел, а сейчас обязательно закажу это кино. Раньше тоже были фильмы о тех событиях, но говорят, что маванцы сумели рассказать о перевороте честно и сильно.

– Хорошая идея, – согласился Шестоперов.

Попрощавшись с командиром, он запросил архив. Первый художественный фильм, посвященный отречению Аргала IV, был выпущен бустафонской студией буквально через четверть года после превращения Империи в Конфедерацию. Спустя три с лишним десятилетия, когда цензура стала помягче, отличный от официозного взгляд на трагические события предложили кинематографисты Крандуара. И вот наконец высказались маванцы.

Именно в таком порядке Кузьма Петрович и просмотрел видеоленты. Сначала слащаво-пропагандистский «Первый час свободы» – версию организаторов переворота и развала Империи. Потом – выдержанный в насмешливом ключе крандуарский «Крах сверхдержавы» и лишь в самом конце – яростный «Последний день».

Бустафонцы из фильма «Первый час свободы» были на порядок мудрее и порядочнее всех остальных персонажей. Генерал, адмирал и политик, чьих имен землянин не запомнил, много и красиво рассуждали о высоких материях, сетуя: дескать, империя изжила себя, маванорская аристократия выродилась, а потому следует ликвидировать унитарное государство, дать свободу и демократию всем планетам.

– Сейчас очень удобный момент, – заявил политик. – Императорская гвардия сосредоточена на Кранду и Начедреме, весь флот втянут в сражение, крон-принц погиб.

Генерал подхватил:

– Вокруг столицы на Маване стоят войсковые части, в которых служит много бустафонцев.

Все с восторгом подхватили идею трех заговорщиков, парламент Бустафонира провозгласил суверенитет, а столичный гарнизон на радостях взбунтовался. На Маван с Бустафона отправились надежные части, однако обошлось без стрельбы, потому что размещенные вокруг императорской резиденции войска в это время митинговали и не оказали сопротивления. Старенький Аргал IV безропотно подписал отречение, после чего дрожащими руками выпил кубок с ядом.

В последних кадрах бустафонский политик, ставший первым президентом Конфедерации долоков, заключил мирный договор с Тинбордом, а по улицам маршировали толпы ликующих динозавров, вопивших:

– Конец войне! Конец Империи!

В «Крахе сверхдержавы» те же события выглядели дешевым боевиком. Несколько бустафонских офицеров по пьяному делу сговорились: не хотим, мол, на фронт, лучше заключить мир с тинборами, отдав врагу все спорные звезды. Остальные войска тоже не желали сражаться, поэтому сделали вид, что не замечают наступающих на дворец мятежников.

Император был изображен дряхлым старикашкой, который плохо понимал, чего от него хотят. Вертлявая шлюшка – фельдфебель бустафонских десантников – раздевшись перед монархом, нежно пропела:

– Автограф, ваше величество…

Старик, не задумываясь, поставил подпись и поволок девку в постель, где вскоре и помер от истощения сил… А двинутая с Начедрема карательная экспедиция не поспела вовремя, потому что космолетчики и гвардейцы напились до бесчувствия и вместо Мавана прилетели на совсем другую планету.

«Последний день» был снят в стиле суровой исторической драмы. Старый император, тяжело переживавший неудачи маванорских войск и гибель старшего сына, подготовил рескрипт о своем отречении, но раздумывал, кому из возможных наследников передать корону. Был даже назначен день, когда к императору явятся для беседы три претендента – сын, племянник и внук.