– Я это уже знаю, – сказал Алекс.

– Ты знаешь историю Миа.

– В таком случае почему бы тебе не рассказать мне все остальное.

Лили кивнула.

– В шесть лет у меня начались головные боли. У меня нашли опухоль, доброкачественную, но неоперабельную. – Она пожала плечами. – Думаю, это и разрушило брак моих родителей.

Узнав, что я больна, мать начала испытывать ко мне отвращение. То, что одна из ее дочерей оказалась несовершенной, было для нее оскорблением. Затем у отца закончились деньги. Тогда она сбежала, забрав с собой Миа. Мы с отцом едва сводили концы с концами. Когда он умер, меня взял к себе дядя моей матери, человек добрый и чуткий, в отличие от нее. Он был кораблестроителем в Уитби на севере Англии и научил меня своему ремеслу. После его смерти его друг Спайрос убедил меня переехать в Штаты и работать на него. Именно так я и поступила.

Головные боли продолжали меня мучить, но я научилась с ними жить. Я строила замечательные лодки и была вполне довольна своей жизнью.

– Тебя не было на свадьбе Миа.

– Меня не пригласили. После развода родителей мы с сестрой почти не виделись. Мы были друг другу чужими. Поверь мне, я нисколько не расстроилась. Мне бы не хотелось быть подружкой невесты. – Она улыбнулась, но Алекс оставался серьезным. Его взгляд пронизывал ее насквозь, заставляя чувствовать себя беззащитной перед ним. – Затем боли усилились. У меня начались головокружения и тошнота. Тогда я обратилась к докторам, и они меня обследовали.

Оказалось, что опухоль выросла, и, по их мнению, мне оставалось жить меньше года, если не произойдет чудо.

Его глаза расширились от потрясения.

– Лили! – Он протянул к ней руку, но она покачала головой и отошла назад.

– Я была в панике, – продолжила она. – Мне не хотелось обременять Спайроса. Его бизнес тогда начал терпеть убытки. Но мне нужно было с кем-то поговорить. Моя мать не хотела меня знать, поэтому я отправилась к Миа. Во дворце тогда проходили торжества по случаю сорокалетнего правления короля Георгиоса. Там я встретила тебя и потеряла голову. Та ночь была просто фантастической. Благодаря тебе я на два дня забыла о своей беде и просто наслаждалась жизнью. – Она сделала паузу. – Ты даже представить себе не можешь, что со мной было, когда я узнала о своей беременности. Я не могла работать. У меня не было денег. Головные боли участились. Тем не менее, даже после того, как я тебе позвонила, я не смогла решиться на аборт.

Мне делали УЗИ, и я видела маленького мальчика. Он был таким реальным. Я так хотела…- Она тряхнула головой, чтобы прогнать мучительные воспоминания. – Придя в отчаяние, я снова связалась с Миа. Она сказала, что это мои проблемы, но через некоторое время сама перезвонила.

В ее голосе было радостное волнение. Георгиос был бесплоден, и они хотели взять ребенка из приюта, но решили, что пусть лучше это будет мой малыш. Теперь я знаю, что ими обоими двигало. Тогда мне было так плохо, что я не задавалась вопросами. Главное, у моего ребенка появился шанс выжить.

Алекс не ответил. Он был ошеломлен возмутительным поступком Миа и Георгиоса. Они воспользовались отчаянием Лили в своих корыстных целях. Разумеется, она приняла их предложение. Для ребенка это был лучший шанс. Во дворце о нем бы, по крайней мере, заботились слуги.

Он посмотрел на спящего Михалеса. Своего сына. Мысль о том, что этот малыш мог не появиться на свет, была невыносимой.

Он вспомнил о звонке Лили, о своих жестоких словах. К горлу подступила тошнота.

Молчание затянулось. В напряженной тишине Лили казалась еще более уязвимой.

– Но ты выжила, – мягко сказал он.

– Как видишь, – ответила она. – Ты все еще считаешь, что я лгу?

– Я этого не говорил. – Он покачал головой. – Боже мой, Лили…- Он снова потянулся к ней, но она отстранилась.

– Позволь мне закончить. Часть этого я знаю лишь со слов других, но ты должен меня выслушать. Миа и Георгиос оплатили мое пребывание в одной из элитных французских клиник.

Миа прибыла туда, когда моя болезнь значительно прогрессировала. Теперь я знаю, что дома они с Георгиосом сообщили всем, что она беременна, но у нее возникли осложнения. Георгиос подкупил всех, кого нужно, чтобы в случае, если мой ребенок выживет, его отдали Миа.

– Но как она?..

– Я не могу сказать тебе то, чего не знаю, – отрезала она. – Я долго находилась в коме. Миа не навещала меня. Только приехала, чтобы забрать Михалеса. Полагаю, одна из медсестер была обеспокоена тем, что меня не лечили. Она спасла мне жизнь. Рискуя потерять работу, она связалась с одним хирургом, который брался за самые безнадежные случаи. Он осмотрел меня и согласился провести операцию. В любом случае ему было нечего терять. Миа оставила врачам номер нашей матери, чтобы с ней связались, когда я умру. Хирург позвонил матери, чтобы получить разрешение на операцию. Предложил провести ее безвозмездно. Поскольку платить было не надо, моя мать согласилась. – Лили попыталась улыбнуться. – Однажды я проснулась, и мне сказали, что опухоль была успешно устранена и я буду жить.

Алекс ошеломленно смотрел на нее, не зная, что сказать.

– Невероятно, правда? – усмехнулась Лили. – Большую часть этого я не знала, пока не приехала на твою коронацию. Я не прошу тебя мне верить. Вообще не прошу ни о чем. Я просто хочу строить лодки и заботиться о своем сыне. Я хочу жить.

Лили дерзко вскинула подбородок.

Как он мог поверить в такую историю?

Но затем он вспомнил, что присутствовал на свадьбе Миа и видел ее мать. Они были одного поля ягоды. Алчные карьеристки, кичащиеся своим родством с греческой королевской семьей и английской аристократией.

Эта женщина была их полной противоположностью.

– Я не стану посягать на твою свободу, – сказал он, и Лили кивнула.

– Хорошо.

– Неужели во время болезни рядом с тобой никого не было?

– Спайрос и Элени непременно позаботились бы обо мне, но я ничего им не сказала.

– Я бы тоже к тебе приехал, если бы ты позвонила.

– Правда?

– Можешь мне верить, Лили. Черт побери, ты ведь могла умереть.

– Этого я и ожидала, – ответила она. – Думаю, я больше никогда не испытаю такой ужас.

Ты даже представить себе не можешь, как страшно постепенно угасать, зная, что обратной дороги нет и твой ребенок окажется у Миа.

– Если бы я только мог до нее добраться…

– Гнев не приносит облегчения. Он только все разрушает. – Она помедлила. – Итак, теперь ты все знаешь, и мы можем продолжать.

– Продолжать что?

– Притворяться счастливой парой. Делать то, что должны, пока я не смогу наконец вернуться домой.

– Где твой дом?