– Вероника, – ласково, но уверенно ответила Наталья Леонидовна, когда пауза уж слишком затянулась, – Марк красивый молодой мужчина, он оступился, такое бывает, неужели одна ошибка стоит разрушения целой семьи. У вас прекрасная дочь, вы любите друг друга, в браке кто-то должен быть мудрее и уметь прощать. Ты женщина, хранительница очага и семейного уюта, неужели ты не можешь найти в себе силы хотя бы попытаться простить моему сыну эту глупую ошибку?

Я слушала молча, но челюсть моя так уверенно съезжала ниже от возмущения, открывая рот для того, чтобы высказать его, что мне буквально пришлось поднимать её с пола. Однако слова застряли где-то в горле и не хотели выбираться оттуда под тёплым взглядом свекрови. Она продолжала вопросительно разглядывать меня, явно ожидая ответа, а я старалась сформулировать свою последующую реплику так, чтобы не обидеть или, не приведи Господь, не оскорбить эту мудрую, но наивную женщину.

– Наталья Леонидовна, при всём уважении к вам, я всё же удивляюсь наглости Марка и его бесцеремонному вранью! Я не хочу разговаривать об этом. Мне ясно одно, что вы не в полной мере осведомлены о данной ситуации. Это ещё раз подтверждает, что Марк трус, раз ему не по силам признаться собственной матери в своём поступке!

– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду,– растерялась Наталья Леонидовна, выпуская мои руки из своей нежной хватки.

Её искренний добродушный взгляд не позволил мне разозлиться на неё, но злость на Марка уже заполнила меня, и я из последних сил держала себя в руках, чтобы не выплеснуть эту ярость на ни в чем неповинную женщину. Усилиями воли я напомнила себе, что она тут не при чём и попыталась спокойно продолжить беседу, хотя внутри у меня всё кипело.

– Наталья Леонидовна, у Марка другая женщина, это не была разовая интрижка, у него постоянные отношения с ней. Хотя, думаю, я бы и тогда не смогла бы простить предательство, пусть даже мимолётное и неосознанное. Помнится, он ни разу не попытался хотя бы извиниться или сделать попытку удержать меня. Он не сожалеет о случившемся и не хочет сохранить наш брак, его устраивает его новая пассия, а я не настолько не уверена в себе, чтобы потеряв остатки гордости и самоуважения, умолять его остаться. Я никогда бы не стала навязывать себя. Наталья Леонидовна, вы зря пришли, мне жаль, что так вышло, но прежде, чем приходить сюда, вам следовало бы вытянуть правду из своего младшего сына, думаю, она отбила бы у вас желание попытаться убедить меня в чём-то. Не нужно строить иллюзий, что ваш сын всё ещё любит меня, он доказал мне обратное и ни разу не попытался переубедить.

Я видела, что слёзы медленно застилали карие глаза моей почти бывшей свекрови. Я чувствовала, как ей больно слышать такое, как она переживает за меня, как страдает из-за всего происходящего. Если она сейчас расплачется, то я тоже не выдержу, и гостиная Михаила Новикова в таком случае рискует быть затопленной горькими слезами двух женщин. Наталья Леонидовна тихо шмыгнула маленьким носиком, достала из сумочки белый носовой платок и приложила его к глазам. Затем она глубоко вздохнула и, сделав пару шагов назад, села на край дивана, сделав мне знак последовать её примеру. Я послушно исполнила её указание, с тревогой ожидая продолжения разговора.

– Вероника, послушай, девочка, – начала она, теребя платок в руках. – Ты напрасно думаешь, что я пришла сюда просто так, без оснований. Я имею больше опыта в подобных ситуациях, чем может показаться на первый взгляд. – Не успела я осознать значение её слов, как она продолжила: – Я никому и никогда не рассказывала об этом, но Виктор ведь тоже изменял мне, – выдавила из себя женщина и снова приложила платок к внутренним уголкам глаз. – Пятнадцать лет назад, когда Марку было десять, а Александру двенадцать, он встретил одну женщину. Её звали Анастасия, она приехала в Бор на стажировку и работала в городской больнице под его началом. Виктор всегда был честным человеком и сразу признался мне во всём. Я не могу передать словами, как мне было больно, но и ему было тогда не сладко. Мой муж без памяти влюбился в молоденькую практикантку, и на моё несчастье и его погибель, Анастасия отвечала ему взаимностью. Я видела, как он страдает, как разрывается на части, стараясь изо всех сил остаться мне верным и выкинуть из сердца свою подопечную. Признаться честно, я была буквально ослеплена ревностью, я металась из угла в угол, ежеминутно ожидая страшного. И это случилось. Виктор не смог устоять, он поддался искушению, предав меня. В ту ночь он не вернулся домой, а я всё поняла и проплакала в подушку до рассвета. Тогда я ощущала себя опустошённой, а к нему испытывала только ненависть…

Наталья Леонидовна прервалась, громко сморкаясь в платок, а я пребывала в шоковом состоянии, слушая её рассказ, и не была в силах вымолвить хотя бы слово. Я лишь смотрела на неё и что-то невнятно мычала время от времени.

– Я не знала, как поступить. Первой мыслью было уехать подальше отсюда и попытаться начать новую жизнь. Уезжать было куда. В то время я серьёзно занималась архитектурным дизайном, – продолжила Наталья Леонидовна, – и ко мне постоянно приходили предложения из разных крупных компаний страны. Я каждый раз отказывалась, ведь мы любили Сосновый Бор и Виктор буквально корнями сросся с больницей этого города. Но в ту ночь я вертела в руках последнее приглашение из Екатеринбурга и всерьёз думала о переезде, лишь бы подальше отсюда. До утра я не могла заснуть, взвешивая все «за» и «против». И ты знаешь, «против» оказалось больше. Я не знаю, как я умудрилась в таком состоянии здраво мыслить, но я как сейчас помню, почему решила остаться. У меня было два сына, почти подросткового возраста. Они души не чаяли в отце, буквально боготворили его, впитывая каждое его слово. Виктор был для них авторитетом, примером для подражания, он был для моих детей идеалом отца, которого только могут желать мальчишки. Виктор всегда был честным, справедливым, мужественным, волевым, но в то же время добрым, отзывчивым и гуманным. Он умел поставить себя на место другого, умел легко завоевать доверие. Тогда я чётко осознавала, насколько важно для мальчиков иметь мужской пример для подражания. Я с ужасом осознавала, как они отреагируют на такой поступок Виктора. Меня начинало трясти от мысли, как такая ситуация повлияет на дальнейшее развитие их характеров, какими личностями станут мои дети, если их устойчивые взгляды, их вера в отца разрушатся? Я понимала, что такой удар может разрушить их будущее, разбить их уже почти сформировавшиеся жизненные устои. Да и что я одна смогу дать им? Какой опыт я передам своим сыновьям? Безусловно, я окружила бы их усиленной заботой и любовью, но этого было бы недостаточно, чтобы из них выросли настоящие мужчины. Больше всего на свете я любила своих детей и не могла позволить своему эгоизму разрушить их жизни, превратив в маменькиных сынков с неустойчивой психикой и абсолютной дезориентацией в обществе. Только это остановило меня в ту ночь от рокового решения. Теперь же, оглядываясь назад, я благодарна Богу, что он дал мне силы воли и разума, чтобы принять единственное правильное решение остаться.

Наталья Леонидовна прервала свой рассказ, наблюдая за мной, но я продолжала молча смотреть на неё, ожидая возобновления повествования, и она продолжила:

– Неделю Виктор не возвращался домой. Я до сих пор не знаю, был ли он всё это время с той девушкой или нет, я никогда не спрашивала, да и это было уже не важно. Марку и Александру я сказала, что их отец дежурит в больнице, и они поверили. Спустя семь дней он появился на пороге дома. Дети были в школе и ничего не видели. Моей первой реакцией было накричать, обругать, выплеснуть всю злость, но всего один взгляд в его лицо мгновенно остудил мой пыл. Я никогда не забуду какую агонию я прочла в его глазах, сколько страданий читалось на его измученном лице. Он произнёс всего одно слово «Прости» и я разрыдалась в голос. Виктор пришёл с одной единственной просьбой – уехать с ним подальше от Соснового Бора, подальше от соблазна. Он клялся, что не может жить без меня и детей, что мы всё, что есть дорогого в его жизни, и я верила ему. Я знала, как тяжело далось ему решение уехать из родного города, бросить своих пациентов, оставить больницу, которая была ему вторым домом, и я сдалась. Мы уехали в Нижний Новгород, куда его давно прилашали главврачом ЦРБ, и прожили там пять лет, пока длился срочный договор с больницей. Я нашла в себе силы простить Виктора и никогда не вспоминать об этом, как бы тяжело мне не было. Когда мы вернулись в Бор, то узнали, что Анастасия покинула его спустя несколько лет после нашего отъезда. И знаешь, после того случая наша любовь стала ещё сильнее, а семья крепче. Виктор до сих пор буквально носит меня на руках и пылинки сдувает, и я понимаю, что таким образом он всё ещё пытается загладить свою вину и показать мне, как сильно он благодарен за когда-то принятое мной решение сохранить брак. Вероника, я рассказываю тебе это только потому, что больше всего сейчас хочу, чтобы вы не наделали ошибок, которые потом изменить будет невозможно. Я только прошу тебя, прислушайся к своему сердцу, к своему разуму, отключись от чувства обиды, от всех других эмоций и просто попробуй взвесить всё на трезвую голову. Разрушить семью не так уж сложно, а вот построить заново – непосильный труд. Нас с Витей та ситуация многому научила, мы стали больше ценить друг друга, ценить наши отношения. Вероника, я люблю своего сына, люблю тебя и обожаю Катюшку, я желаю вам только добра, пожалуйста, прислушайся ко мне.