Подобно Везалию Гарвей всегда настаивал, что он желает узнать все о структуре и функциях человеческого тела из собственных исследований, а не просто из книг, написанных другими. В отличие от Везалия, он работал большей частью с живыми организмами, а не с трупами. Он не решился бросить вызов прошлым достижениям медицинской науки, но он понимал, что его находки будут встречены в штыки, поскольку они доказывали, что теория Галена о сердце и крови ошибочна.

Гарвей защищал свои гипотезы от критики со стороны некоторых людей, большей частью последователей Галена, думавших, что предположения английского врача слишком необычны. Но в его теории имелся один значимый пробел: он не мог ответить, как кровь попадает из мельчайших артерий в мельчайшие вены, чтобы начать обратный путь к сердцу.

Эта часть загадки была раскрыта примерно в год смерти Гарвея одним из его учеников. Марчелло Мальпиги (1628-94), который был экспертом в использовании нового инструмента, названного микроскопом. Изобрели его в 1590-х, но улучшили как раз во время жизни Мальпиги, так что он смог более детально, чем кто-либо до него, изучить тонкие структуры легких, почек и других органов. И в конечном счете открыл крошечные каналы, соединяющие мельчайшие артерии и вены: капилляры.

Тем самым «круг» Гарвея оказался завершен.

Своей работой, перевернувшей основы медицины. Гарвей показал, какой результат могут дать аккуратно проведенные эксперименты, и по мере того как его идеи распространялись все шире, английского врача стали признавать основателем экспериментального направления в биологии и медицине. Его пример воодушевил многих начать собственные исследования, изучить другие функции организма, например, то, что происходит в легких, когда мы дышим, и в желудке, когда перевариваем то, что съели.

И подобно тому как Везалий и Галилей до него. Гарвей помог людям понять, что научное знание может прирастать, что мы может знать больше, чем столь же умные персоны, жившие тысячу (или же пятьдесят) лет назад.

На протяжении столетия, что прошло от Коперника до Галилея, наука перевернула мир кверху дном. Земля больше не находилась в центре Вселенной, а новые находки в анатомии, физиологии, химии и физике напомнили людям, что древние в конце концов знали далеко не все.

Осталось множество того, что еще не открыто и не исследовано.

Люди также начали думать о науке самой по себе: как лучше всего ей заниматься? Как мы можем быть уверены, что новые знания являются верными? И как мы можем использовать науку, чтобы увеличить комфортность нашей жизни, добиться счастья и здоровья?

Два человека внесли особенно большой вклад в науку в целом: английский юрист и политик, а также философ из Франции.

Англичанина звали Френсис Бэкон (1561–1626), его отец. Николас Бэкон, поднялся из низов и стал могущественным чиновником при королеве Елизавете Первой. Николас хорошо знал, какое значение имеет образование, и поэтому послал отпрыска в Кембридж.

Френсис тоже служил Елизавете, а после ее смерти и королю Якову.

Он был специалистом по английскому праву, принял участие в нескольких больших процессах, а после того как его назначили лорд-канцлером, стал одной из важнейших фигур в стране. Еще он активно работал как член английского парламента.

Бэкон с большим интересом относился к науке, тратил много времени на химические эксперименты и на наблюдение за всякого рода необычными вещами в природе, начиная от животных и растений и заканчивая погодой и магнетизмом. Но важнее любого сделанного им открытия оказались элегантные и убедительные рассуждения по поводу того, почему наука стоит того, чтобы ей заниматься, и как это необходимо делать.

Бэкон помог многим осознать ценность науки, и в историю вошло его изречение «Знание – сила», и он показал, что наука – наилучший путь добыть это самое знание. Он побудил Елизавету и Якова использовать государственные деньги для строительства лабораторий, для обеспечения ученых местом, где они могли бы работать. Специалисты по науке, полагал он, должны формировать сообщества, или академии, где они смогут встречаться, обмениваться идеями и результатами наблюдений.

Наука, как говорил он, предоставляет людям средства познать природу и с помощью этого познания контролировать ее.

Бэкон четко и последовательно описал наилучший путь добиться успеха в науке. Ученым необходима уверенность в том, что использованные ими слова точны и их с легкостью понимают другие. Им необходимо подходить к предмету исследований с открытым разумом, не пытаясь доказать то, что они якобы уже знают. И что важнее всего – они должны повторять свои эксперименты и наблюдения, чтобы не сомневаться в результатах.

Этот метод работы называется индуктивным умозаключением.

Например, подсчитывая, взвешивая или смешивая вещества снова и снова, химик может быть полностью уверен в том, что он делает. Или по мере того как ученые собирают больше и больше фактов или частных положений, они получают больше и больше знаний о том, что наблюдают. На основе этих частных положений они могут сформировать общее положение, принцип или правило и уже отсюда вывести закон, управляющий природой в области наблюдений.

Идеи Бэкона вдохновляли ученых на протяжении многих столетий, не устарели они и сейчас.

И точно так же, хоть немного и по-другому, не потеряли значения мысли француза Рене Декарта (1596–1650). В своих научных трудах он использовал одновременно подходы и Гарвея и Галилея. Подобно второму Декарт был католиком, страстно верившим в то, что религия не должна касаться физического мира, подобно первому он изучал тела людей и животных и старался объяснить принципы их функционирования, выходя за рамки, поставленные Галеном.

Но на самом деле Декарт в куда большей мере, чем его предшественники, пытался выстроить здание науки и философии на новом основании. И хотя сегодня мы помним его в первую очередь как философа, он имел намного больше дела с практической наукой, чем тот же Бэкон.

Родился он в Лаэ, в провинции Турень. Франция, и умного мальчика отправили в знаменитую школу Ла Флеш, в регионе Луары, где изготавливают замечательные французские вина. В школе он узнал об открытиях Галилея, сделанных с помощью телескопа, о системе Коперника, поместившего Солнце в центр мира, и о последних достижениях в математике.

Степень по праву Декарт получил в университете Пуатье, а потом он совершил очень необычный поступок, поступил добровольцем в армию протестантов. Война свирепствовала в Европе на протяжении всей взрослой жизни Декарта (так называемая Тридцатилетняя война), и почти девять лет он был ее частью.

Декарт никогда не принимал участия в сражениях, хотя его знание математики, умение рассчитывать полет пушечных ядер могли пригодиться на поле боя. Он пребывал в распоряжении как протестантской, так и католической армий на протяжении всех этих лет, и все выглядело так, словно он всегда оказывался там, где имели место важные политические или военные события. Мы в точности не знаем, чем именно он занимался и как он добывал деньги на то, чтобы путешествовать.