Из пяти ушедших к Тобольскому истребителей вернулись три машины. Они сообщили, что в строю над планетой осталось еще четырнадцать боеспособных тяжелых кораблей, включая линкор Амундсен. Маршал Тобольский принял мое послание, но от прорыва отказался, заявив, что силы флота будут до конца защищать планету. Оценив полную бесполезность моих кораблей в бою, он передал мне приказ уходить в Солнечную систему. В чем-то я понимал президента. Наверное, он был неплохим человеком, но, прежде всего, он все-таки оставался политиком и прекрасно понимал, что если он бросит население Грумбриджа-2 на произвол судьбы, граждане Федерации ему этого не простят. К сожалению, военную целесообразность верховный главнокомандующий учитывал далеко не в первую очередь, и, боюсь, теперь наши шансы упали еще ниже, чем после сражения за Барнард-3.

Я повернулся к системе связи и отдал свой последний приказ в этом сражении.

– Четвертому и пятому флотам начать разгон для прыжка из системы.

Бой у Грумбриджа-2 длился еще четыре часа. Мы узнали об этом в паузе между прыжками, приняв сигналы из системы от оставшихся там кораблей-разведчиков. Корабли сводного флота Федерации сражались до конца, но итог боя оказался предрешен. Внешние планеты кварги тоже захватили не сразу и оттуда неслись панические крики с просьбой о помощи. Нам оставалось только скрипеть зубами. После второго прыжка я не выдержал и, собрал виртуальное совещание старших офицеров четвертого и пятого флотов. Увидев лица командиров кораблей, я понял, что сделал это вовремя, поскольку у меня создалось впечатление, что половина из них вот прямо сейчас пойдет и застрелится из личного оружия. Это зрелище подтолкнуло меня к тому, чтобы изложить офицерам мой только что возникший и еще очень сырой план, в осуществимости которого я, честно сказать, сильно сомневался. Но, видимо, психологическое состояние моих подчиненных находилось на таком запредельно низком уровне, что критичность их мышления снизилась почти до нуля.

– Господин командующий, четвертый флот ждет постановки задачи, – мгновенно отреагировал на услышанное каперанг Блейз и его немедленно поддержали остальные командиры кораблей.

– Я не могу принять это решение без одобрения плана генштабом, – остудил я энтузиазм командира крейсера Сент-Джорджес и временного командующего остатками четвертого флота, – к тому же без помощи правительства Федерации мы не сможем ничего сделать. Сейчас я сформирую пакет для передачи министру обороны и начальнику генштаба, и мы все его подпишем. Остальное будет зависеть от решения командования.

* * *

О результате сражения за Грумбридж на Земле уже знали. Временно исполняющий обязанности верховного главнокомандующего генерал армии Бронштейн внешне сохранял спокойствие, но внутри пребывал в полной растерянности. К такому выверту судьбы он оказался совершенно не готов. Старая армейская мудрость гласит: не знаешь, что делать – действуй по уставу, и министр начал действовать. Он вспомнил о существовании соответствующего такому случаю регламента и объявил сбор экстренного совместного совещания генштаба и правительства. Как раз перед его началом планшет Бронштейна подал сигнал о приеме информационного пакета по гиперсвязи от командующего пятым ударным флотом. Открывая совещание кратким вступительным словом, министр обороны уже не чувствовал растерянности. Он всегда был человеком действия, и пока поднимался по служебной лестнице от командира взвода до министра обороны, всегда имел в голове четкий план собственных поступков или ясный приказ, который требовалось выполнить. Чем выше он забирался наверх, тем чаще формировать приказы и отвечать за их исполнение подчиненными приходилось уже ему самому, но всегда, до последнего момента, существовал кто-то, направляющий его деятельность сверху и формирующий ту генеральную линию, которую Бронштейну нужно было лишь детализировать, довести до конкретных указаний подчиненным, а потом с пристрастием проконтролировать качество исполнения. В этом министр обороны достиг совершенства, но когда абсолютно неожиданно от него самого вдруг потребовалось сформировать эту самую генеральную линию, министр не нашел в себе на это сил. Привычный мир затрещал и покосился, грозя обрушиться и похоронить под обломками своих обитателей. Но сейчас, кратко пробежав глазами предложение группы офицеров четвертого и пятого флотов, а на самом деле, как четко понимал министр, план майора Лаврова, он увидел, что появился пусть не слишком большой, но реальный шанс вернуть все, как было.

По данным из системы Грумбридж часть экипажей с линкоров и крейсеров, погибших, защищая вторую планету, смогли эвакуироваться на поверхность с помощью малых кораблей. С высокой вероятностью среди них спустился вниз и маршал Тобольский, чтобы продолжать руководить обороной. Эта информация все меняла. Возможно, главнокомандующий жив, и вытащить его из захваченной системы прямая обязанность армии и флота. А тут как раз подвернулся Лавров с его безумным, иначе не скажешь, планом контратаки и эвакуации населения системы. Но несмотря на все кажущееся безумие, это был план, что-то такое, что реально можно воплотить в жизнь, а как Лавров умеет доводить до логического завершения совершеннейшие авантюры, Бронштейн уже не раз видел.

* * *

Боеприпасы перегружали на корабли прямо в открытом космосе. Пустая некогда точка пространства в трех переходах от Грумбриджа-1618 превратилась в гигантскую перевалочную базу. Транспорты РОК и ГВИ везли сюда командирские машины, носители абордажных дронов и торпеды, здесь же собирались в огромные конвои войсковые транспорты всех флотов Федерации. Несколько часов назад из прыжка тяжеловесно вывалились пятнадцать линкоров флота метрополии и заняли позиции по периметру хаотического трехмерного нагромождения кораблей и грузов, а новые корабли все прибывали. Торговые суда, десантные транспорты, авианосцы, эсминцы и крейсеры, даже круизные и пассажирские лайнеры, в общем, все, что могло летать через гипер и перевозить людей. Время поджимало, и суета стояла отчаянная. Наверное хаос только набирал бы обороты, но министр обороны хорошо знал кто сможет взять процесс под контроль, и на третьи сутки к нам прибыл признанный гений службы тыла генерал армии Баррингтон, который, несмотря на почтенный возраст, как оказалось, не утратил своей хватки. Большое и важное дело способно дать человеку силы, но только тому, кто готов отдать ему всего себя, а генерал Баррингтон был как раз из таких людей, и дело пошло. Через семьдесят часов наш сводный флот разогнался и ушел в прыжок, положив этим начало операции, вошедшей в историю, как контрудар на Грумбридж.

Руководить операцией Бронштейн назначил адмирала флота Нельсона, успевшего оправиться от тяжелого сотрясения мозга. Нельсон же распределил роли сообразно своему собственному пониманию ситуации. Командование тяжелыми кораблями и легкими силами адмирал оставил за собой, весь флот десантных и войсковых транспортов передал под управление генерал-полковнику Князеву, а пять авианосцев и вновь загруженные дрон-торпедами Невидимки достались мне вместе с Титаном, превратившимся в мой летающий штаб, имевший из оружия только пять звеньев дрон-торпед, так как снарядов для его огромных пушек у нас все равно не было. В этот раз наш флот имел и четвертый компонент – огромную флотилию гражданских транспортных судов, общее управление которой принял мастер логистики генерал армии Баррингтон.