– Прошу прощения, но я отлучусь на минутку.

Поднялась к себе в комнату и слегка дрожащими пальцами написала Джеку. «Помоги мне, – печатала она. – У меня голова кругом». И вдруг сообразила, что он не сможет ей помочь, не сможет позвонить – они договорились, что не будут разговаривать по телефону, пока она не сообщит Крису… Оливия стерла написанное и начала сначала: «Все в порядке. Только я скучаю по тебе. Будь на связи! – И добавила: – Скоро напишу поподробнее».

На кухне ее опять встретили гробовым молчанием.

– В чем дело? – поинтересовалась Оливия и услышала раздражение в своем голосе.

– Мама, у тебя молока не очень много. Совсем капля. Поэтому молоко отдали Аннабель, а Теодору приходится жевать «Чириос» всухую. – Кристофер стоял, прислонившись к рабочему столу и скрестив ноги.

– Ты серьезно? – опешила Оливия. – Что ж, поеду обратно…

– Нет, мам, сядь, успокойся. – Кристофер показал на стул, на котором сидел Теодор. – Все нормально. Теодор, уступи бабушке место.

Не поднимая глаз, мальчик сполз со стула и остался стоять.

Энн сидела спиной к Оливии с маленьким Генри на одном колене и грудной дочкой на руках.

– А что насчет остальных? – спросила Оливия. – Что вам дать? Может, тост с маслом?

– Все нормально, мам, – повторил Крис. – Я сделаю тосты. Ты садись.

Оливия села напротив своей невестки, и та улыбнулась ей своей лицемерной улыбкой. Теодор придвинулся к матери и зашептал ей на ухо. Энн погладила его по руке и негромко сказала:

– Знаю, лапа. Но люди живут по-разному.

– У тебя проблемы, Теодор? – спросил Крис.

За него ответила Энн:

– Он просто обратил внимание на бумажный пакет, в котором лежали «Чириос», и удивился, почему Оливия не пользуется многоразовым пакетом. – Энн глянула на Оливию и пожала плечами: – В Нью-Йорке мы пользуемся многоразовыми. Приходим в магазин со своим пакетом.

– Потому что так правильно, да? – отреагировала Оливия. – Что ж, молодцы. – Развернувшись на стуле, она открыла нижний ящик кухонной тумбы и выложила на стол многоразовый продуктовый пакет: – Если бы не спешка, я бы взяла с собой этот.

– Ой, – сказала Энн. – Теодор, смотри-ка.

Мальчик попятился от стола, а затем удалился в кабинет. Энн сунула в руку маленькому Генри колечко «Чириос». Этим утром малыш пребывал в не очень хорошем настроении.

– Привет, маленький Генри, – обратилась к нему Оливия. Он даже не посмотрел на нее, но долго разглядывал колечко «Чириос» на ладошке, прежде чем положить в рот.

* * *

День был ослепительно солнечным, вчерашние тучи развеялись, и солнце просвечивало дом насквозь. Снаружи, за большими окнами гостиной, сиял залив, буйки на сетях, расставленных для лобстеров, лишь слегка покачивались, и к ним подплывало рыбачье судно. Было решено поехать в Национальный парк Рида посмотреть на прибой.

– Дети никогда не видели океана. То есть настоящего океана, – сказал Кристофер, – а не ту вонючую лужу, что омывает Нью-Йорк. Хочу, чтобы они увидели побережье штата Мэн. Верно, оно у нас прямо под носом, – он кивнул на окно, за которым сверкал залив, – но я хочу, чтобы они увидели и другие места.

– Ну, тогда вперед, – согласилась Оливия.

– Придется ехать на двух машинах, – предупредил Крис.

– Значит, поедем на двух. – Оливия соскребла со стола недоеденный Теодором тост и бросила в мусорное ведро.

Ни разу в жизни Оливия не позволила Кристоферу отправить в помойку добротную еду, но теперь это была не ее забота. Пусть этот противный ребенок всю свою еду выкинет на свалку.

Во дворе Кристофер огорошил Оливию вопросом:

– Мама, когда ты обзавелась «субару»? – Судя по тону, Крис не слишком обрадовался этому приобретению. За день до приезда гостей Оливия поставила машину в гараж, но после поездки в торговый центр забыла упрятать обратно.

– Хм, – ответила она, – мне нужна была новая машина, и я подумала, что старой леди, живущей одной, хороший автомобиль в снегопад не помешает. – Еще вчера могла ли Оливия вообразить, что солжет собственному сыну?! Причем глазом не моргнув.

На самом деле машина принадлежала Джеку. И когда «хонде» Оливии потребовались новые тормоза, Джек сказал: «Возьми мою “субару”. У нас на двоих три машины, это неприлично, так что бери “субару”, а мы с тобой будем кататься на моем спортивном автомобиле, потому что я его люблю».

– Поверить не могу, ты ездишь на «субару», – не унимался Кристофер.

– Да, езжу, – сказала она. – И хватит об этом.

Чему Оливия поверить не могла, так это тому, сколько времени у них заняли сборы в дорогу. Кристофер с Энн что-то долго обсуждали в дальнем углу двора, и Оливия то надевала, то снимала темные очки. Наконец Крис вернулся.

– Теодор, ты поедешь с мамой. Генри, твое автомобильное кресло мы перенесем в машину бабушки.

Несмотря на яркое солнце, Оливия ежилась от холода, пока Крис ставил детское кресло в ее машину, ругаясь из-за того, что ремень безопасности не пристегивался.

– Это подержанная машина, Крис, – сказала Оливия.

Наконец он закончил с креслом:

– Все, можем ехать.

– Ты поведешь, – сказала его мать, и он не возражал.

* * *

Энн сидела на камне с видом на океан, хотя камень наверняка был ледяным – ветер обдувал его, вмиг высушивая влагу, но не нагревал; Кристофер же бегал по пляжу с детьми. Оливия наблюдала за ними с парковки, обхватив себя руками. Через несколько минут она подошла к Энн, та подняла голову, малютка мирно спала у нее на руках.

– Привет, Оливия.

Оливия раздумывала, как ей быть. Камни широкие, но сидеть на них ей будет неудобно, да и не хотелось. Поэтому она просто стояла рядом с невесткой и молчала.

– Как твоя мама, Энн? – спросила она наконец.

Энн ответила, но ее слова унесло ветром.

– Что? – переспросила Оливия.

– Я говорю, она умерла! – прокричала Энн, повернувшись лицом к Оливии.

– Умерла? – крикнула в ответ Оливия. – Когда?

– Пару месяцев назад, – старательно перекрикивала ветер Энн.

Оливия опять не знала, как ей быть, но затем решила попытаться сесть рядом с Энн. Нагнулась, положила обе ладони на камень и кое-как уселась.

– Выходит, она умерла накануне рождения Натали? (Энн кивнула.) Кошмар.

– Спасибо, – сказала Энн.

И Оливия поняла, что эта девочка, эта странная девочка – хотя и женщина средних лет – горюет.

– Она умерла внезапно? – спросила Оливия.

Энн, прищурившись, смотрела на воду.

– Наверное. То есть она никогда не заботилась о своем здоровье. Так что инфаркт никого не удивил. – Энн помолчала, затем повернулась к Оливии: – Кроме меня. Я удивилась. И до сих пор не оправилась от удивления.