— Да что же тут случилось? — не выдержал и спросил он вслух у черепа, на который вот уже с минуту смотрел.

Тот, естественно, не ответил.

— Светлый князь оказался не таким светлым, — пришел неожиданный ответ из-за спины.

Воронцов резко обернулся, вскидывая винтовку и наводя ее на человеческую фигуру, укутанную тьмой с ног до головы. Сердце снова начало колотится, как безумное, руки мелко подрагивали, но черный незнакомец с ярко-красными глазами, как горящие угли, никак не среагировал на действия Константина, как стоял спокойно метрах в пяти, так и стоял.

— Кто ты?

— Проклятый, — последовал незамедлительный ответ. — А вот ты кто такой? Я не вижу в тебе ни света, ни тьмы.

— Просто путник, попавший к вам поневоле. И вот теперь я пытаюсь разобраться, что же тут произошло? Меня вчера люди с корабля обстреляли, с тобой спутали?

— Да, они убивает таких, как я, мы убиваем таких, как они. Всем нужно есть и развиваться. Я очень стар, я не потерял разум, я помню, что произошло тут шестьдесят лет назад, как вчера. Я нежить. Но сейчас в городе таких разумных, как я, осталось чуть больше десятка, в основном здесь обитают искореженные. Может, сталкивался, мелкие такие, как обезьяны, ну или как дети лет пяти. Если ранят, вытягивают жизнь, усиливаясь.

— Сталкивался, едва отбился, — признался Воронцов.

— Да, одиночку они могут убить, — согласился собеседник, — простив отряда или хорошего стрелка вообще не противники. Но это мелкие, есть и крупнее, есть одержимые тьмой животные, но их мало, быстро гибнут, туповатые. Есть люди, не сохранившие разум, вот они быстры, хитры и опасны.

— Зачем этот разговор?

— Скучно, — пожав плечами, произнес проклятый. — Они хотят убить меня, я убиваю их. Как можно разговаривать с тем, кто в тебя стреляет и не случайно, от испуга, а намеренно? В этом городе есть подобие жизни, вот уже несколько лет я ни с кем не разговаривал, все в меня начинают стрелять, как только видят, хотя это и понятно. Такие, как я, покинули город и породили новое чудовище, как будто мало того, что сотворил с миром князь.

— А что он сотворил?

— Это долгая беседа, но если коротко, то он был черным ведуном. Ты был во дворце, видел его сияние, лоск, но ты не спускался в подвалы, так ведь?

Воронцов согласно кивнул.

— Не спускался.

— Тогда тебе не понять, что делал Артемий III с неугодными, проводя эксперименты, которые даже Морене противны были. Он жаждал силы, власти, могущества, жаждал вечной жизни. И тогда один мощный ведун Григорий, аристократ, боярин, поднял мятеж. Его войска разбили, а его самого привезли в цепях сюда. Никто не знает, что случилось во дворце, никто оттуда не вышел, там нет никого, кроме слепых теней, которые выпивают душу из любого живого существа. Так вот, что-то случилось в тронном зале. Взрыв был страшным, город вздрогнул, дворец стал разваливаться, волна силы прокатилась по всему городу, сея разрушения. А затем весь мир на три дня погрузился во тьму. Большинство людей просто исчезло, многие переродились, остальные, в ком было больше света, выжили. А потом тьма ушла, вот только мир изменился, сейчас местные ведут календарь от Великой тьмы, сейчас идет шестьдесят второй год. И да, вот еще что, тьма никуда не исчезла, раз в год на три дня мир погружается во тьму. Самое правильное, путешественник, добраться до безопасного поселения, у тебя на это одиннадцать дней.

Воронцов кивнул, за эти несколько минут он получил ответ на часть вопросов.

— Каков твой мир? — неожиданно спросил проклятый и его глаза блеснули, словно в них попал отблеск солнечного луча.

— Похожий на этот, только без магии и чертовщины. Сложно сказать, у нас правит технический прогресс, есть летательные аппараты, которые позволяют перемещаться между континентами, мы даже в космос летали.

— Счастливые, — с завистью произнес проклятый.

— Ты вправду так думаешь? — с грустью спросил Воронцов. — Во многих знаниях, много горя. Что ты скажешь об оружии, которое может уничтожить этот город за считанные секунды, и здесь следующие триста лет не сможет выжить ни одно живое существо? Или мировую войну, унесшую жизни тридцати миллионов людей? Нет, мой мир несчастен, как и твой.

— Больно это слышать, — произнес проклятый.

— Согласен, наверное, все миры несчастны, каждый по-своему. У меня к тебе есть вопрос, я уже видел других людей, ты знаешь, где их можно найти?

— Знаю. Ты правильно идешь, тебе нужно на север, там в многих километрах отсюда есть поселение, до него примерное неделя пешком. Так что, если пойдешь прямо, обязательно встретишь людей, если, конечно, сумеешь выйти из проклятого города. Но опасайся их, ведуны поймут, что ты не такой, и я не знаю, как они могут к этому отнестись.

— Спасибо, учту, — поблагодарил Константин. — Ответь еще на один вопрос, я убил нескольких тварей, окутанных тьмой, и тьма с них собралась в черные маленькие плотные шарики, они для чего-то нужны?

— Да, — степенно произнес Проклятый, — ведуны с помощью них повышают магические силы себе и другим, вот только поднимать и видеть их могут люди с очень редким даром, тебе несказанно повезло, ты Собиратель. Но не рассказывай об этом первым встречным, это может выйти тебе боком.

— Спасибо тебе за историю, за подсказку и за совет.

— Спасибо за разговор, — ответил Проклятый. — А теперь иди, тебе нельзя больше тут задерживаться, жители города уже знают о тебе, так что, торопись, не все такие, как я. И не вздумай возвращаться во дворец, слепые тени не видят тебя, но уже уловили твой след, рано или поздно они научатся тебя находить. А теперь прощай, путешественник между мирами.

— Прощай, Проклятый, — в тон ответил Константин, и, развернувшись к собеседнику спиной, пошел вдоль по улице.

Метров через десять он почувствовал, что взгляд, полный скрытой силы и опасности, исчез. Существо, некогда бывшее человеком, отпустило его. Именно отпустило. Воронцов отлично понимал, что ему в этой драке ничего не светило. Кроме гибели, конечно.

Глава пятая

За рекой Новоград сильно менялся, эта часть была гораздо крупнее, чем та, из которой Константин пришел. Здесь доминировали многоэтажные дома в три или в четыре этажа. Кое-где виднелись трубы, наверняка какие-то частные производства. Застройка плотная, и если ближе к реке она была относительно добротной, то чем дальше от центральной улицы, то становилась все беднее. Трактиры, бараки, лавки на первых этажах жилых домов, полностью исчезли особняки, в двух километрах от моста северная часть Новограда превратилась в полноценный рабочий район. Константин медленно шел посреди дороги, косясь по сторонам. Часть домов была разрушена катастрофой, часть развалилась позже, за прошедшие шестьдесят лет, правда, чем дальше от центра, тем меньше было этих самых разрушений. Конечно, дома выглядели печально, но у многих даже стекла в окнах уцелели, грязные, заросшие паутиной, но целые. О благосостоянии района свидетельствовало и отсутствие тротуаров, только проезжая часть, кое-где даже отсутствовала брусчатка, теперь эти ямы были полны воды. Зелени тут тоже гораздо меньше, деревья встречались, но в основном во дворах, это, не считая, травы, которая росла между булыжниками, и дикого вьюна, оплетающего как разрушенные, так и уцелевшие дома. Сгустившаяся без солнца серость не давала возможности видеть дальше пары сотен метров, поэтому, несмотря на то, что улица была прямой, как линейка, и шла под небольшим уклоном, Воронцов даже не представлял, сколько ему еще идти до границы Новограда.