— То, что случилось, касается только меня и Чарли, — нашлась с ответом Уитни, краснея под его наглым взглядом. — И не имеет никакого отношения ни к виски, ни к налогам, ни к чему-либо еще, что вас интересует.

— Тогда что же вы с ним делали в лесу? — спросил Таунсенд. Вопрос прозвучал очень личным, и он с отвращением понял, что обнаружил свое любопытство.

— На это я не обязана отвечать, — сказала она, подходя ближе, так близко, что ощутила исходящее от его сильного тела тепло. — Я здесь не подозреваемая.

— В самом деле? А почему вы так решили? Собственно, — от интуитивной догадки его обдало жаром, — вы-то как раз и есть первая подозреваемая, поскольку разгуливали по лесу в подозрительном обществе. И у вас оскорбительные, вызывающие манеры поведения и резкий язык, так что вы вполне можете возбудить недовольство населения против законно назначенных властей.

От страха у Уитни округлились глаза. Он слишком близко подошел к истине… и к ней. По какой-то причине она ничего не видела, кроме его губ. Затем ее взгляд нерешительно скользнул ниже — на твердые очертания его скул, на сильную шею и, наконец, на полуоткрытую у ворота рубашку под расстегнутым кителем. Можно было видеть его обнаженную грудь… черные, вьющиеся завитки. И его кожа была такой гладкой и здоровой на вид, от нее исходили волны тепла… Боже! Она собрала все силы для последнего вызова.

— Что ж, тогда арестуйте меня, если я представляю такую угрозу. Посадите в цепи меня, а Чарли отпустите.

Майор положил ей руки на плечи и притянул к себе, прежде чем она осознала это. Теперь их тела были совсем рядом, и их пронизывали одинаковые ощущения.

Ее — и в цепи. Господи! Если бы только он мог! Вообразив холодное железо оков на ее нежном теле, он вдруг вздрогнул, словно пронзенный молнией; завладеть ею, держать ее, при-

ручить ее, как он сделал в первый раз. Чувствовать, как под его губами приоткрываются эти полные губы, наполнить ладони этими молодыми упругими грудями и вжаться в это мягкое податливое тело…

— Не искушайте меня, барышня. — В его блестящих серых глазах появилось выражение серьезного предупреждения.

Чарли, тетушка Сара и солдаты смотрели на них открыв рты. Уитни и майор сошлись в схватке, но стояли раздельно, тяжело дыша, не отводя взглядов друг от друга и сверкая глазами, пока стук подков и появление лошади не разорвали невидимую связь между ними.

— Майор! — Лейтенант Брукс поспешно спрыгнул, встревоженный странной сценой.

Звук голоса подчиненного привел майора в чувство и спас его от катастрофического положения, в котором он мог оказаться уже через секунду. Скрывая свое смущение, он рывком отдернул руки от Уитни.

— Держитесь подальше от лагеря, барышня, — предостерег он.

Уитни сморгнула и стала подыскивать слова.

— Но семья Чарли имеет право видеть его…

— Насколько я могу судить, вы не член его семьи, барышня. Если я снова застану вас в лагере, я велю надеть на вас кандалы, так что избавьте меня от этого.

— Но тетушка Сара… Это же его мать. — Уитни с трудом заставляла себя стать самой собой. — Что вы хотите за?.. Она хотела бы кормить его каждый день. — Она быстро взглянула на тетушку Сару, которая энергично закивала.

Снова эта проклятая торговля! Его лицо потемнело еще больше.

— А вы можете установить время и место, где она будет с ним встречаться, — быстро предложила Уитни, нарушая свое собственное правило выторговывать уступку за уступкой и никогда не переходить к следующему предложению, пока не получила определенного отказа. — Что скажете, майор?

— Нет.

— Вы… — Она наконец взяла себя в руки. Сейчас идет обычная торговля, и здесь не место для чувств. — Вы слишком много запрашиваете, майор. Ну, хорошо… тогда мы готовы кормить Чарли и его охранников. Значит, вам придется кормить на три рта меньше. — Он молча смотрел на нее, морща нос, как будто ощущал что-то неприятное, и она спокойно добавила: — Поскольку у нас очень мало продуктов, лучшего вам никто не предложит. А тетушка Сара так вкусно готовит!

Последовало грозное молчание, во время которого Таунсенд посмотрел на тетушку Сару, отчаянно цепляющуюся за руку своего сына, затем на напряженные лица солдат, некоторые недовольные и возмущенные, а другие словно подталкивающие его согласиться на предлагаемые условия. Господи, как он это ненавидел! Из этого проклятого положения был только один выход — вести себя как злобный тиран.

— Если она будет кормить его каждый день, — он старался говорить рассудительно, как будто действительно оценивает предложение, — это снимет заботу с моих людей и освободит их для более важных дел.

— О, благодарю вас… — дрожащими губами выговорила тетушка Сара, выступила вперед и поклонилась ему, но Таунсенд ожег ее яростным взглядом. Уитни забрала миски, сунула их в руки тетушки Сары и увела ее, возмущенно взглянув на своего высокомерного противника.

Чарли заметил, как Таунсенд смотрит на покачивающиеся бедра Уитни, и его широкие брови хмуро сдвинулись. На мгновение он испытал сочувствие к этому аристократу, которого, судя по всему, тоже привлекло нежное тело Уитни Дэниелс. Но в их положении существует огромная разница, внезапно сообразил Чарли. Уитни Дэниелс, в свою очередь, тянуло к майору. Вот откуда все эти хватания за руки, взгляды друг на друга и дрожь. Она сразу вся задрожала, как только майор положил ей руки на плечи. Это мог заметить только человек, который хорошо знал и любил Уитни.

Майор о чем-то посовещался с лейтенантом, а затем стал отдавать приказания своим людям, и Чарли смотрел на него уже новым взглядом, отныне видя в нем своего соперника. Да уж, противником он был очень серьезным: при таком высоком росте и аристократичной осанке он был еще и очень красивым; а его грамотная речь и нарядная военная форма придавали ему особый блеск. Но он был чертовски надменным и открыто презирал здешних людей и их образ жизни. А Уитни была слишком гордой, очень ценила и любила независимость и образ жизни своего отца. Как бы Уитни и майор ни хотели друг друга, они были заклятыми врагами. Чарли немного успокоился и вернулся на свое место поддеревом, где растянулся на траве с сытой улыбкой.

Через несколько минут майор Гарнер Таунсенд вернулся к своему пленнику и остановился над ним, уперев руки в бока и глядя на него со зловещим выражением глаз.

— Данбер, какого черта вы делали с ней в лесу?

Еле заметно улыбнувшись, Чарли лег на бок и подперся локтем.

— А что на моем месте делал бы любой парень, оказавшись с ней в лесу, майор?

Таунсенд внутренне вздрогнул. Он сам напросился на этот ответ.

— Вы могли проверять свои запасы спиртного или работать на винокурне.

Чарли только выразительно засмеялся и снова лег на спину, подложив руки под голову.

— А знаете, майор, вы были правы насчет одной вещи: она умеет говорить. Стоит ей только захотеть, и, клянусь, она сумеет уговорить собаку спокойно лежать под телегой, нагруженной мясом. — Он издевательски усмехнулся. — Но если не возражаете поучиться у меня, лучше вам держаться с ней настороже, не стоит к ней слишком приближаться. Она умеет лягаться и кусаться!