телефон из кармана и открывая текстовые сообщения. — Я поручу одному из своих сотрудников забрать документы из вашего дома и курьером отправить в новую фирму.

Зачем, чёрт возьми, Люсьен «Я Владею Половиной Мира» Роллинс вызывается добровольцем и помогает моей маме с делами? И почему моя мама ведёт себя так, будто он не первый раз притворяется услужливым?

Я выдавила улыбку сквозь стиснутые зубы.

— Я посмотрю в папином кабинете дома на случай, если у него там остались старые документы.

— Отлично. Если найдёшь что-то, отдай Люсьену.

Я покосилась на него и обнаружила, что он уже смотрит на меня. Мы разом повернулись к моей маме.

— Что происходит, Карен? — спросил он в тот же момент, когда я сказала:

— Что происходит, мам?

— Саймон любил вас обоих. Когда рак вернулся, он начал много думать о том, что важно для хорошей жизни. И та обида, которую вы оба носите в себе — это нездоровое поведение.

Я неловко поёрзала на сиденье. Мысль о том, что я в последние месяцы папиной жизни как-то его расстроила, ощущалось как свежий лимонный сок, выжатый на воспалённые раны моего горя.

— Папа был разочарован во мне? — спросила я охрипшим голосом.

Мама потянулась к моей ладони и сжала её.

— Нет, конечно, милая. Он так тобой гордился. Гордился вами обоими за то, чего вы достигли, что выстроили, и как щедро помогали другим. Но жизнь невероятно коротка. Эта враждебность, за которую вы оба держитесь — пустая трата драгоценного времени.

— Ладно. Прошу прощения, и без обид, но какое отношение Люсьен имеет к нашей семье?

Мама и Люсьен обменялись долгими взглядами, после чего он едва заметно покачал головой.

— Вот это вот, — сказала я, показывая на лицо. — Что ещё за секретное качание головой, чёрт возьми?

— Люсьен сделал для нашей семьи больше, чем он когда-либо позволит мне рассказать?

— Например? — эти слова прозвучали пронзительно и панически.

— Люсьен? — подтолкнула его моя мама.

— Нет.

Она закатила глаза, затем взглянула на меня.

— Например, он отправил меня и моих подруг в спа после похорон.

— Карен, — раздражённо начал Люсьен.

Мама свободной рукой сжала его ладонь, соединив нас через неё.

— Люсьен, дорогой, в какой-то момент тебе придётся перестать отрицать…

— Что я могу вам предложить сегодня? — к нам подошёл Бин Тейлор, в штанах с подтяжками и фартуке, запачканном едой. В руках он держал блокнот с жирными пятнами. Этот мужчина творил чудеса на гриле, но был одним из самых неуклюжих официантов на планете.

— Привет, Бин. Рада тебя видеть, — сказала мама, отпуская наши руки.

Что Люсьену придётся перестать отрицать?

Что у него за секреты с моей матерью?

Мы, Уолтоны, были открытыми книгами. Мы знали друг про друга всё. Ну, почти всё.

— Слушайте, мне пора в дорогу, — сказала мама, хватая сумочку и бросая на стол наличку. — Но я буду очень счастлива, если вы двое останетесь и позавтракаете. И мне ненавистно давить на чувство вины, но сейчас я обеими руками хватаюсь за любую мелочь, которая делает меня счастливой, — её глаза заблестели от слёз.

Я поднялась вместе с ней и обняла её. Может, если буду держать её достаточно крепко, она не уедет.

— Я дам вам ещё минутку, — сказал Бин, пятясь от эмоциональной сцены.

— Мам. Не уезжай, — мой голос сорвался, и она крепче сжала меня.

— Мне нужно. Мне пойдёт на пользу продуктивность и размышления о том, что дальше. Думаю, тебе это тоже не повредит. Тебе надо возвращаться к работе, — прошептала она. — Кроме того, я на расстоянии одного телефонного звонка.

Я шмыгнула носом.

— Телефонного звонка и худших пробок в стране.

— Я стою того, чтобы поторчать в пробке.

Я издала сдавленный смешок.

— Да. Наверное.

— Я люблю тебя, Слоан, — прошептала мама. — Будь счастлива. Делай добро. Не позволяй этому выбить тебя из колеи слишком надолго. Папа этого не хотел бы.

— Ладно, — прошептала я, когда одна слезинка всё же сбежала и скатилась по изгибу моего носа.

Мама отпустила меня, сжала мои руки, затем повернулась к Люсьену, который выбирался из-за столика. Он встал, отчего мы на его фоне показались карликами, и пригладил рукой свою рубашку, наверняка украшенную персональной монограммой.

— Я люблю тебя, — прошептала ему моя мама. Его ответ был слишком тихим, чтобы я расслышала, но я заметила, как он прижимал её к себе сжатыми кулаками, и костяшки его пальцев побелели.

— Останься. Поешь, — повторила она, когда он её отпустил.

Он кивнул.

— Пока, мам, — прокаркала я. Она помахала мне пальчиками, пока её глаза до сих пор блестели, и направилась к двери. Я стояла и смотрела, как она уходит, при этом чувствуя себя как Аня из Зелёных Мезонинов до того, как она повстречала Мариллу и Мэтью Касбертов.

— Сядь.

Ворчливая команда Люсьена сопровождалась широкой ладонью на моей спине, которая направила меня обратно к столику. Я села на диванчик, который освободила моя мать, и невидящим взглядом уставилась на меню.

— С ней всё будет хорошо, Слоан, — этот хрипловатый рокот ласкал моё имя с раздражением и чем-то ещё.

— Конечно, будет, — натянуто ответила я.

— И с тобой тоже всё будет хорошо.

Я не могла огрызнуться. Всё моё внимание было сосредоточено на том, чтобы не дать слезам выступить вновь. Я не буду слабой перед ним. Только не снова.

— Ты не обязан оставаться, — сказала я, глядя куда угодно, только не ему в лицо.

— После такого давления на чувство вины я бы позавтракал даже с Распутиным.

Даже сквозь слёзы я видела, как он рьяно качает головой.

— Что ты не хочешь мне сообщать? — потребовала я. — Ты шантажировал моих родителей? Затащил их в культ или схему сетевого маркетинга?

— Это единственные варианты, которые пришли тебе в голову? — спросил он.

— Псс! Уже безопасно вернуться и принять ваши заказы? — спросил Бин, на цыпочках подходя к столику.

— Конечно, Бин, — я выдавила для него слабую улыбку. Мне не принесут никакого прока слухи о том, что у местного библиотекаря случился публичный нервный срыв. Мне надо поддерживать репутацию. Я умела быть откровенно ужасающей, когда ситуация того требовала. Благодаря этому моя библиотека и моя жизнь в Нокемауте функционировали гладко.

— Ты знаешь, что у тебя вся кофта в пятнах? — Бен показал огрызком карандаша на мою толстовку.

— У нас с кофейником сегодня утром произошла стычка. Мне как обычно, но с горячим шоколадом, — я заслужила любимый напиток.

— Побольше зефирок, побольше взбитых сливок? — уточнил Бин.

— Непременно.

— А вам, мистер Роллинс?

Я мысленно фыркнула. Это же Нокемаут, ради всего святого, и Бин от силы на год младше меня. Но