Гоша мог радоваться сколько угодно: в данный момент его плоские шутки меня совершенно не трогали. Я лежал на полу и смотрел в потолок, чувствуя, как в тело медленно и неохотно возвращается жизнь.

Пять минут назад я увидел смерть, у которой была походка больного человека, страдающего остеохондрозом, физическое истощение и раздвоение личности. У смерти было лицо. Лицо мужчины, который сидел сейчас рядом со мной и торопливо глотал желтое пойло, словно хотел навсегда забыться и забыть. Он натужно шутил, не зная, что у смерти было его лицо. Смерть пришла за ним. Одним днем раньше, одним днем позже — какая разница?!

Теперь я знал, что дело отнюдь не в массовом психозе, вот только пока не мог понять природу того, что со мной приключилось.

Неожиданная мысль обожгла сознание: почему для проекта выбрали именно эту территорию? Неужели все дело в цене на землю? Насколько знаю, телеканал далеко не бедный, да и от спонсоров здесь никогда не было отбоя. Тогда почему такое странное место? Кто на этом настоял?

— Гоша!

Но он храпел, лежа прямо на полу. Я немного покрутился на жестких досках, пристраиваясь поудобнее. Закрыл глаза и снова слышал шепот:

— Убей или умри!

— Да не кричи ты так! Что просила, то и принес! Я ж не знал, что дамские пальчики — это виноград!

Утром нас нашла Луша.

— Фу! От вас спички можно зажигать! — она ткнула ногой прямо мне в бок.

Спросонья я не понял, и рефлекторно дал сдачи. Тоже ногой. Но попал чуть ниже.

Она взвизгнула:

— С ума сошел?! Нажрались!

— И что, собственно, тебе мешает? — похмельно огрызнулся Гоша. — Валяй! Играла в детстве в «Гори, гори ясно»? Берешь спичку и поджигаешь человека! Очень смешно!

— Особенно для того, кто горит, — без тени улыбки кивнула Луша. — Дэн, будь добр, приведи себя в порядок: мне нужно кое-что тебе показать.

— Знаем мы эти уловки, — Гоша лениво перевернулся на другой бок. — Я бы на твоем месте, Дэн, еще бы поспал. Без одежды она так себе… не обольщайся.

— А в морду?

— А без зарплаты?

— А в суд?

— А пошла бы ты?

Поговорили.

Я с трудом поднялся и поплелся в ванную комнату. Там пахло зубной пастой, стиральным порошком и плохо смытой мочой.

— Зачем ты с ним пил? — Луша встала на пороге и явно не собиралась никуда уходить.

— Почему с Гошей нельзя выпить?

— Но это же вредно!

В ответ я рассмеялся, чем, надо полагать, весьма обидел гламурную штучку.

Помню, как-то подарил Ленке микроволновую печь. Повод не помню. Кажется, это был день сантехника или шопоголика, в общем, полное отсутствие законного праздника. Но почему-то хотелось сделать и себе, и ей что-нибудь хорошее. В общем, принес этот белый гробик домой и целый день развлекался тем, что готовил разные блюда. Когда жена пришла домой, то увидела три десятка тарелок с разной снедью. Местами еда была плохо приготовлена, но кто сказал, что ее нужно есть?! Я же просто экспериментировал!

— Зачем ты ее купил? — спросила Ленка. — Это же вредно!

Слишком много условностей: пить — вредно, курить — вредно, есть разогретые в электроволновке хот-доги — вредно. Даже сексом заниматься — и то вредно. От этого появляются СПИД и дети.

Был у меня период, когда я решил вести правильный, а главное — здоровый — образ жизни. По утрам обливался холодной водой, жрал несоленую спаржу и пил свежевыжатые соки. В обед, давясь, глотал суши, в файф-о-клок — умирал на тренажере. Вечером слушал классическую музыку и ровно в десять шел в кроватку — бай-бай. Через месяц никто из знакомых меня не узнавал: малыш Каспер по сравнению со мной выглядел Аполлоном Бельведерским.

— Что ж вы, батенька, так себя запустили? — спросил участковый терапевт, к которому я зачем-то записался на прием. — Так ведь и до могилы недалеко! Полноте! Живите так, как хотите! Не поддавайтесь моде, условностям и не сопротивляйтесь тому, что вредно. Иногда вредно — это даже полезно.

Но, видимо, Луша этого не знала. И твердо верила в то, что вредно — это вредно, и чтобы жить долго и счастливо, нужно стараться идти туда, куда указывает табличка «полезно». Но на этом пути возможны ловушки: в одном глянце утверждают, что суши — это наше все, в другом, что это сочетание абсолютно несовместимых продуктов. И кому, спрашивается, верить?

Верить можно только себе, да и то, если ничего другого не остается.

— Что ты на меня уставился? — Луша вернула меня к суровой реальности. Я стоял босиком на кафельном полу и ужасно хотел оставить свой след в искусстве — большой и малый. — Ты закончил?

— Пока не начинал. Ты не могла бы оставит меня на несколько минут?!

— Еще скажи, что стесняешься! — фыркнула она.

Самое смешное, это было действительно так.

* * *

— Так что ты мне хотела показать? — Минут через двадцать жизнь казалась более осмысленной. Чашка горячего кофе, сочный персик и солнце в окно, словно и не было ночного дождя. — Или? — я многозначительно поднял бровь.

— Остынь! — лениво бросила Луша. — Мы с тобой из разных социальных сказок. А сказки, как и параллели, не пересекаются.

— Тогда зачем я тебе нужен?

— Пойдем.

Мы вышли из корпуса и направились к одному из бунгало, стоявшему почти у самого забора. Луша нервничала, хотя и старалась этого не показать.

— Почему ты сдерживаешь свои эмоции?

— Эмоции — признак слабого человека.

— Кто тебе сказал подобную глупость?

— Моя мама.

— А кто у нас мама?

— Такие вещи надо знать!

Мама у нас была заместителем губернатора, кажется, где-то в Екатеринбурге, а может быть, и в Новосибирске. Хотя и там, и там я могу ошибаться. Политики нынче так быстро меняют свои рабочие места, что избиратель рискует запутаться.

В народе «маму» почему-то прозвали железобетонной леди: может, из-за внешнего сходства с Маргарет Тэтчер, может, из-за сурового характера. Любимой служебной привычкой «мамы» была следующая: раз в неделю она выезжала на очередной «объект», где в присутствие местного населения и разнокалиберных журналистов устраивала публичную обструкцию очередному районному чиновнику. Чиновники о слабости мамы знали и готовились заранее: пили водку с валокордином и писали заявление по собственному желанию. Население сначала реагировало не очень адекватно: лезло к «маме», жаловалось на жилищно-коммунальные проблемы, просило повысить детские пособия и пенсии за счет городского бюджета, а потом как-то разом осознало: сколько ни проси, все равно ничего не изменится. Просто у зам. губернатора забава такая — выезжать на «объект».