– Мы так и полагали, – кивнул Кирш. – Ладно, хватит тратить время. Пойдемте к задержанному.

Они снова, в третий раз за день, спустились в подвал, где Роман стал свидетелем уморительной сцены.

Кирш, надеясь с ходу сломить сопротивление Крохина, принялся сыпать угрозами самого сурового свойства. По его словам выходило, что если задержанный немедленно не признается, кто организовал взрыв на Центральном вокзале и где произойдет следующий взрыв, то сидеть ему за решеткой до конца своих дней, не надеясь ни на какие амнистии. Ибо известно, как суров закон к тем, кто является пособником террористов и, паче чаяния, сам организовывает теракты. А поскольку господина Гольца со всеми основаниями можно отнести к организаторам теракта, то о снисхождении не может быть и речи. Он так и умрет в одиночной камере, поскольку пожизненное заключение ему обеспечено…

Тут Крохин качнулся, закатил глаза и повалился на пол. Ноги его задергались, изо рта пошла пена.

Речь Кирша сменилась растерянными восклицаниями и криками позвать врача. Один из чиновников кинулся за врачом, второй пытался помочь Крохину. Судя по всему, они вообразили, будто у того эпилептический припадок, и пытались оказать ему первую помощь. Кирш для чего-то вцепился Крохину в ноги, Отто разжимал ему рот, пачкая руки пеной.

– Вы меня задушите, – послышался недовольный голос Крохина.

Он оттолкнул Отто, сел и рукавом вытер пену с подбородка.

– Слезьте с моих ног, – проворчал он Киршу.

Оба дознавателя, видя, что пациент совершенно здоров, да еще и не настроен благодарить их за хлопоты, обескураженно поднялись. Роман ухмыльнулся. Ну что, съели?

В камеру влетел доктор – и застыл на пороге, не понимая, что здесь происходит.

– Кому здесь плохо? – на всякий случай спросил он.

– Вон тому господину, – подсказал из-за его спины лысый чиновник, растерянно глядя на Крохина.

Тот уже уселся на стул и выжидательно смотрел на Кирша.

– Будем продолжать в том же духе, полковник?

Кирш махнул доктору рукой.

– Можете быть свободны.

Доктор пожал плечами, но лысый уже вытолкал его за дверь.

– Зачем вы устроили эту клоунаду? – спросил Кирш, садясь напротив Крохина.

– А вы? – спросил тот.

– Не понимаю…

– Все вы отлично понимаете.

Кирш помолчал.

– Но вы знаете, что, выпустив вас…

– Или вы меня отпускаете немедленно, или я обещаю вам кое-что гораздо похуже, чем сегодняшний сюрприз.

Крохин говорил это, опустив голову и пристально глядя в глаза Киршу. Во взгляде его, в чертах лица было что-то волчье, что-то невыразимо жестокое и грубое, и это, должно быть, произвело впечатление на видавшего виды служителя закона.

– Вы пытаетесь меня запугать? – спросил он, легкой улыбкой обозначая всю нелепость подобного действия.

– Пытаюсь, – сказал Крохин.

Они еще какое-то время мерились взглядами.

– Что скажете, господа? – обернулся Кирш к обоим чиновникам, не выдержав этой дуэли.

Отто воздержался от комментария, его напарник не совсем твердо кивнул. Кирш провел взглядом по зеркалу, но «гробовщик», стоявший возле Романа, не был ему виден, и бедному полковнику пришлось решать самому.

– Хорошо, – сказал он. – Если мы… отпустим вас, какие гарантии того, что упомянутый вами взрыв не состоится, вы можете дать?

– Стопроцентные, – тут же ответил Крохин.

– Вот как. Но… как мы сможем это проверить?

– Никак. Просто положитесь на мое слово.

– Этого слишком мало, – попытался протестовать Кирш.

– А что вы хотите? – усмехнулся Крохин. – Чтобы я дал расписку?

– Ну, что-то вроде договора…

– Бросьте, полковник. Мы не в страховом агентстве. Моя свобода против жизни тысяч женщин и детей. Не понимаю, как вы можете колебаться?

Кирш вздрогнул.

– Хорошо, – поднимаясь, сказал он. – Мы примем решение.

– Имейте в виду, – напутствовал его Крохин, – мое терпение истощается.

– Ждите здесь.

Все трое вышли из допросной. Крохин остался сидеть за столом, покачивая далеко выставленной вперед ногой.

– Что будем делать? – спросил Кирш, останавливаясь напротив человека в черном.

– Отпускать, – изрек тот.

Роман удовлетворенно кивнул. Наконец-то этот человек сказал слово – и какое слово. Самое что ни на есть нужное.

Ну, однако, и выдержка у него.

– Ясно, – быстро согласился Кирш. – Тогда вопрос к вам, господин Морозов.

– Да, – отозвался Роман.

– Вы готовы сопровождать Гольца?

– Другими словами, даю ли я гарантию, что Крохин не испарится бесследно, как только мы покинем стены вашего учреждения? – уточнил Роман.

Кирш вымученно улыбнулся:

– Мы понимаем друг друга.

«Не повалять ли мне дурака в духе Виктора? – подумал Роман. – Отомстить за все обиды?»

Но Кирш смотрелся так жалко, что Роман отложил план мести до лучших времен.

– Пока я буду жив, Крохин останется под моим надзором, – пообещал он. – Но прошу вас о трех вещах.

– Слушаю! – вытянулся Кирш.

– Оружие.

– Это само собой. Что еще?

– Карт-бланш на все мои действия.

– Что вы хотите сказать? – нахмурился полковник.

– Я хочу сказать то, что сказал.

– Но, – заволновался Кирш, – как мы можем давать карт-бланш на все ваши действия, когда мы не знаем, что вы можете натворить?

– Не будьте идиотом, Йоган, – мрачно сказал человек в черном, имя которого так и осталось для Романа тайной.

Кирш мигнул.

– Хорошо, – сдался он. – Мы согласны. Но вы должны держать с нами постоянную двустороннюю связь.

– Конечно, – не стал спорить Роман.

– Кроме того, вы должны носить при себе это.

Кирш достал из кармана и протянул Роману стальной медальон, изображающий Богоматерь с младенцем.

– Радиомаяк. Гольц его не заметит, а мы все время будем в курсе ваших перемещений.

– Он его не заметит, пока я одет, – возразил Роман, надевая медальон и пряча его под рубашку. – А если я буду голый? На доброго католика я совсем не похож.

– Постарайтесь не раздеваться, – посоветовал Кирш.

Он вручил Роману мобильный.

– Пользуйтесь для связи этим телефоном. Наш номер записан. Надеюсь, вы не заставите нас волноваться.