– Что у вас с рукой? – спросил Андрей, на время забыв о теме разговора.

– Поранился, – спокойно, ничуть не смутившись, ответил Ярослав, но руку все же от вездесущего милицейского ока убрал.

– Понятно… – пробормотал Дмитриев, сразу вспомнив и про гвоздь на той стороне окна, и про заляпанный кровью стол и сейф. – Понятно… А что вчера между вами произошло-то, Ярослав Всеволодович?

– Ничего. – Он небрежно подергал плечом и глянул на Дмитриева с застарелой усталостью. – Вот вчера-то как раз ничего между нами и не произошло и происходить не могло, потому что вчера как раз все закончилось.

– Кто был инициатором разрыва?

Он строчил в блокноте, еле успевая.

– Я, – признался Лозовский после неожиданной заминки. То все говорил, говорил как по написанному, а то вдруг пауза. – Я объявил Марианне о том, что ухожу.

– А она что? Ударила вас? Закатила истерику?

– Нет. – По лицу Лозовского пробежала тень. – Она удрала! Она не дала мне возможности расставить все точки над «i» и удрала.

– Как это?

– Понимаете, я даже не успел ей всего сказать!

– Так, я совсем запутался, – приостановил его речь Дмитриев, подняв ладонь кверху. – То вы говорите, что вчера порвали с ней, то утверждаете, что не успели ей всего сказать. А что успели?

– Да ничего не успел сказать, если честно! – в сердцах воскликнул Лозовский, забылся и снова выставил на обозрение пораненную руку. – То есть она догадалась, конечно, что я собираюсь с ней порвать. Начала эти свои вечные штучки… Я начал орать, а она взяла и удрала. Я к ней спиной стоял, слышу стук двери, поворачиваюсь, а ее уже нет. Она не дала мне возможности сделать это, понимаете! Вчера не дала возможности сказать ей все, хотя я и пытался, а сегодня не дала возможности договорить все до конца!

– Почему, как вы думаете?

– Решила, что я передумаю, почему же еще! – с неприязнью фыркнул Лозовский. – Это в ее духе!

– И вы вопреки мнению Чалых Тамары Федоровны считаете, что с Марианной Степановной все в порядке?

– Да, я так считаю. А что с ней может случиться?! Она же… Она же непотопляема. – Он глянул на Дмитриева с неприятным превосходством. – Вам наверняка никогда не попадались такие женщины, а то бы вы разделили со мной мою точку зрения.

– Итак, подведем итоги.

Андрей закрыл блокнотик, успев трижды подчеркнуть последнее предложение в столбце с названием «Лозовский».

– Вы уверены, что с Волиной все в порядке и оснований для беспокойства нет?

– Абсолютно уверен. Марианна очень сильная женщина. Во всем и всегда сильная! Она могла уехать куда-нибудь, никому не сказав. Может просто сидеть дома, напиваться и не открывать никому.

– И не отвечать на телефон… – эхом добавил Дмитриев.

– Именно. – Лозовский поднял кверху указательный палец. – И связано это стопроцентно со мной. Пусть мальчишка побесится, решила наверняка она. Пускай перегорит. Но останется моим.

– А вы не хотите оставаться ее? Почему? Разлюбили? Или не любили никогда?

– Не хочу. На остальные вопросы предпочел бы ответить ей лично. – Лозовский, безошибочно угадав, что разговор окончен, поднялся с места. – Как только она вернется, так и скажу.

– А если она никогда уже не вернется? – настиг его вопросом Дмитриев. – Что тогда?

И Лозовский ответил именно так, как и должен был ответить:

– Этого просто не может быть! С кем угодно, но только не с Волиной Марианной!..

… – Представляешь, Светка, я иду домой! – позвонил он после работы на свой же мобильный, который снова нечаянно схватила утром его жена. – Купил бутылочку неплохого вина, мармелад твой любимый, фруктов и иду домой! Посидим сегодня вечерком? Чего молчишь-то? Не слышишь, что ли?

– Да слышу, милый, слышу. – Светлана вздохнула. – Только посидеть нам с тобой сегодня не придется.

– С чего это? – Он так замотался, что не сразу понял.

– Тут звонили и на домашний, и на мобильный твой. Он ведь у меня, знаешь?

– Конечно, на него же звоню, – сразу сник Дмитриев, поняв, что вечер пятницы у них с женой снова украден каким-то выродком. – Кто звонил-то?

– Мексиканец этот твой, как его?..

– Санчес?

– Ага. Сказал, что кого-то нашли.

– А кого? Фамилию не сказал?

Тут же вспомнил он о Волиной и повеселел на мгновение. Потом опомнился: с чего тогда его вызывать, если она нашлась живой и невредимой? Что-то тут другое.

– Милый, ну ты чего?! – захныкала Светлана. – Мне до фамилий этих, да? Сказал, что труп чьей-то дочери найден, велел тебе снова в отделение возвращаться, если ты позвонишь. Домой не успеваешь?

Андрей как раз стоял на ступеньках магазина, из которого только что вышел. А напротив, через дорогу, высилось родное отделение милиции, которое он всего лишь минут двадцать как покинул.

И куда ему, спрашивается, ближе? Придется на работу идти, отложив на время возвращение домой. Вот тебе и пятница. Вот тебе и конец рабочей недели. Может, пятница и является днем шофера, тут же загрустил Дмитриев, но что не днем милиционера, это точно.

Так хотелось со Светкой посидеть вечерком за бокалом хорошего вина. Поболтать о чем-нибудь. Помечтать о несбыточном. О путешествии каком-нибудь, к примеру.

Света все мечтает в Лондон попасть, а он хоть и не видит особого прока в посещении этого города, всякий раз ей поддакивает. Да, мол, хорошо бы. А что хорошего-то? Толкаться в толпе таких же, как они, уставших туристов? Слушать монотонный речитатив гида, через пять минут все забывать и мечтать поскорее попасть в свой номер, чтобы принять ванну и вытянуться на кровати.

Не видел Дмитриев никакой радости в топтаниях по музеям. Все это можно и по телевизору посмотреть, и в каталогах, если потребность возникнет. Что уж говорить об Интернете! Там тебе кругосветное путешествие за неделю устроят. Он бы с большим удовольствием по Волге на теплоходе прокатился.

Но раз Света хочет, это святое. Станет и он за компанию мечтать и о Лондоне, и о Риме, и о Париже. И деньги станет откладывать на все эти ее мечты, хотя с большим бы удовольствием движок у машины перебрал бы, второй сезон ведь стоит в гараже. Но Светка уперлась, говорит, рухлядь. Нечего, говорит, средства в груду металлолома вкладывать. Уж лучше тогда новую купить.

Купишь тут, как же! Вот если бы у них была почасовая оплата, они бы были самыми обеспеченными служителями закона, а так…

Кого же нашли? Неужели дочку Волиной? А почему труп? Не поделили с мамой любовника, получается. Он вчера собрался с Марианной расстаться, та подумала, что ее дочка тому виной, помчалась к ней разбираться. Сложный разговор закончился трагедией. И вот вместо того, чтобы явиться в милицию с повинной, госпожа Волина устраивает побег, который ее близкими, друзьями и воздыхателями был истрактован совершенно иначе. Они подумали, что беда с ней случилась, и подняли на ноги всех, кого можно было поднять. Интересно, узнай Марианна Степановна, как рвет душу за нее Чалых Тамара Федоровна, похвалила бы подругу?..