Лорд старший следователь кивнул.

— И лорд Арнел не помнит ничего, кроме самого акта консуммации? — удивительно, я смогла об этом говорить.

— Нет, — подтвердил мою догадку лорд Давернетти.

Я же сидела, сцепив руки на коленях, и вспоминая ту страшную ночь приезда в Вестернадан, завывающий ледяной ветер, скрип снега, сотрясающуюся в агонии девушку. И вот тут кое-что не сходилось!

«Обладать любимой женщиной, прикасаться к ее коже, остаться с ней, там, где сплетению тел не помешают ни условности, ни одежда».

Но одежда на леди Энсан была. И вовсе не ночная рубашка, а платье — удивительно красивое, сверкающее вышивкой белое платье. И, допустим, если снять его сама, или с помощью лорда Арнела она еще могла, то вот надеть…

— Вы лжете! — с негодованием проговорила я, глядя в темно-зеленые глаза дракона. — Вы сидите, и нагло мне лжете!

Давернетти вскинул бровь, выражая всем своим видом, что не сыскать на свете большего праведника, чем он сам, но…

— «Сплетению тел не помешают ни условности, ни одежда» — это ваши слова, — напомнила я. И добавила: — Вы, очевидно, забываете, что погибающую леди Елизавету Карио Энсан обнаружила я. А у меня достаточно хорошая память, чтобы отчетливо помнить в какой одежде убитая была мной обнаружена. И это было платье, лорд Давернетти. Помолвочное платье. Знаете, чем платья для столь значительных событий, отличаются от повседневных?

Полицейский промолчал, пристально глядя на меня.

— Шнуровка корсета расположена сзади! И платье не возможно ни снять, ни надеть без посторонней помощи. Без квалифицированной посторонней помощи. И если горничная, имеющая подобный опыт, справляется с подобной задачей легко, то мужчина — едва ли. А теперь, глядя мне все так же в глаза, повторите еще раз, что вы там говорили мне об интимном акте?

Повторять лорд старший следователь не стал, он все так же смотрел на меня медленно темнеющим взглядом, и напряженно молчал.

— Знаете, — я села ровнее, хотя ровнее и так уже было некуда — корсет неимоверно давил, — я полагаю, все произошло несколько иначе, чем вы полагаете.

На этот раз не став отмалчиваться, Давернетти вопросил:

— И как, по-вашему, все произошло, Анабель?

— Мисс Ваерти! – отрезала я.

Он кивнул, принимая и мое негодование, и мое требование.

Я же, вновь перенесясь мысленно в тот страшный вечер, заставила себя вспомнить детали, моменты, мелочи, упущенные мной. И вспомнила волосы. Светло-золотистые, украшенные золотыми нитями волосы леди Энсан. Почему-то в тот миг я не обратила внимания на эту деталь, но сейчас — в высшем обществе ни одна прическа и ни одно событие не предполагает распущенных волос. Это считается признаком дурного тона и не допускается ни на одном мероприятии. Но волосы леди Елизаветы Энсан Карио были полураспущены, именно полураспущенны, а не растрепались. Это была прическа. Провокационная, не допустимая в обществе, но именно прическа. И леди Энсан она удивительно шла… Могла ли девушка из высшего общества не знать, в каком виде она становится наиболее привлекательна? Нет. Могла ли она сама сотворить прическу, вплетя золотые нити в волосы? Снова нет.

А значит, там была горничная.

— Итак, — я вдруг преисполнилась совершеннейшим спокойствием, выстраивая логическую цепочку событий, — в домик в горах молодожены прибыли по отдельности. Для начала — леди Энсан и ее горничная, и лишь после лорд Арнел, не так ли?

Говорить об этом лорд Давернетти определенно не желал, но все же кивнул.

— После прибытия лорда Арнела горничная покинула домик, оставляя жениха и невесту наедине, и…

Я осеклась на этом моменте.

Когда-то давно, в той, другой жизни, когда я была просто Анабель Лили Ваерти и была в восторге от мысли о том, что вскоре мистер Жорж Доннер станет моим супругом, моя горничная, несколько подтрунивая надо мной, интересовалась, лепестками каких цветов устелить наше брачное ложе. При одной мысли об этом я безумно краснела и смущалась, но сейчас… Первая ночь брачующейся пары, это так важно. Этому придается столько значения, внимания, ответственности…

И цветы.

Лепестки тех же роз, в условии суровых зим и вечного снега Вестернадана крайне стремительно потеряли бы свою привлекательность, а значит доставкой цветов занимался маг. Маг, которому лорд Давернетти доверял абсолютно и полностью, потому что он, как глава полицейского управления, явно предпочел принять все меры безопасности.

— Миссис Тодс! — сказала я, с вызовом взирая на старшего следователя. — Горничной леди Элизабет Карио Энсан в тот вечер была миссис Тодс, не так ли?

Напряженно выдохнув, лорд Давернетти, более чем мрачно глядя на меня, прошипел:

— Анабель, вы меня пугаете.

— Мисс Ваерти! – отчеканила я.

— Как мисс Ваерти вы пугаете меня еще больше, — язвительно вставил полицейский.

Но все же был вынужден согласиться с моими выводами:

— Да. Горничной леди Энсан в тот проклятый день была миссис Тодс. Но я искренне не понимаю, как вы до этого додумались?

— Цветы, — я мило улыбнулась, — вы забыли о такой маленькой детали, как цветы. Постель новобрачных обыкновенно украшают лепестками роз, это ведь так романтично, и позволяет сделать эту ночь особенной для пары, которую впереди ждут все тяготы совместной жизни. А единственным магом, способным более чем позаботиться о лепестках роз, является миссис Тодс, увязнувшая по самую шею в обязательствах перед вами. Так с чьих слов вам известно о произошедшем интимном акте, лорд Давернетти?

Полицейский… промолчал.

— И еще вопрос, — продолжила я, с азартом гончей, напавшей на след, — кто распорядился о цветах? Чья это была идея? И настаивала ли на этом сама леди Энсан?!

Лорд Давернетти застыл.

В этот момент вернулась миссис МакАверт с кувшином противорвотного настоя, наполнила бокал для лорда старшего следователя, и получила вопрос от меня:

— Миссис МакАверт, кто решил, что спальню для едва обручившихся лорда Арнела и леди Энсан, следует украсить лепестками роз?

Домоправительница ответила не сразу. Расположив кувшин на столике, она постояла, припоминая события того дня, и ответила:

— Леди Арнел. Матушка лорда Адриана Арнела.

Я с некоторым торжеством посмотрела на лорда Давернетти, который еще не осознал то, к чему уже пришла я.

— Прошу прощения за вопрос, миссис МакАверт, но не могли бы вы мне сообщить, почему именно леди Арнел взяла на себя столь оригинальные обязанности? Насколько я знаю, обыкновенно, это входит в круг обязанностей личной горничной леди, вступающей в брак.

Оправив черное платье, а затем и белые манжеты на рукавах, миссис МакАверт посмотрела на меня и сказала:

— Ваша правда, мисс Ваерти. Это действительно обыкновенно, задача личной горничной, но старая леди Арнел пришла в некоторое замешательство, едва стало известно, что ни о каком украшении брачного ложа, столь бесстыдно настаивающая на этом леди, и не помышляла. Это… в некоторой степени показалось нам возмутительным. И потому, леди Арнел взяла заботу о столь интимном моменте на себя, сделав заказ в цветочной лавке. И раз уж миссис Тодс предстояло украсить спальню, ей же поручили приготовить молодую к… ночи. Простите, вероятно, мне не следует вам говорить все это, я понимаю, что цербер вашей нравственности в данный момент нас не слышит, но судя по взгляду миссис Макстон, едва я покину полог беззвучности, меня ждет очередное моральное наставление. У вас еще есть ко мне вопросы?