Если с женщинами из простонародья можно было поступать безо всяких церемоний, то императрица пыталась облагородить и нравственный облик аристократии. Она усиленно боролась с вредной привычкой сиятельных дам приукрашивать себя, пытаясь буквально законодательным образом ограничить применение косметики и слишком дорогостоящей одежды, регламентируя длину шлейфов и тому подобных мелочей. Когда вся Европа начала сходить с ума по лаковым изделиям из Китая, Мария-Терезия обязала венских краснодеревщиков освоить производство их имитации. По ее мнению, платить бешеные деньги каким-то там китайцам за покрытые лаком деревяшки было в высшей степени безнравственно. Искусные столичные мебельщики успешно выполнили поставленную перед ними задачу, примером чего служат два лаковых кабинета в Шёнбрунне, выполненных в стиле столь модной тогда «шинуазери». Но если в регулировании разорительных привычек аристократии императрица могла похвастаться некоторыми успехами, то, к сожалению, подавлять сердечные склонности постоянно смотревшего на сторону Франца-Стефана могущественной императрице оказалось не под силу.

Ветреный супруг лет за десять до кончины завязал роман с дочерью своего бывшего наставника, графа фон Нейперга, Марией-Вильгельминой (1738–1775). Девушка славилась не только исключительной красотой, но и умом, подкрепленным прекрасным образованием. Примечательно, что ей к моменту начала романа было всего 19 лет, Францу-Стефану же перевалило за 48. Мария-Терезия немедленно озаботилась устройством судьбы девушки и выдала ее замуж за придворного камергера, пожилого вдового князя Ауэрсперга. Надо сказать, что со временем ревность императрицы несколько поутихла, и она более или менее смирилась с существованием соперницы. В 1759 году Франц-Стефан купил княгине загородный дом поблизости от его замка Лаксенбург и часто навещал там свою пассию. Любовники разделяли общую страсть к картам и утоляли ее, играя отнюдь не по маленькой. Так, Мария-Вильгельмина в один вечер спустила за карточным столом 12 тысяч дукатов. Естественно, она могла позволить себе подобные экстравагантные выходки исключительно при поддержке столь высокопоставленного и щедрого покровителя.

Никого не удивляло, что пожилой Франц-Стефан полностью, душой и телом, подпал под колдовские чары молодой красавицы. Вот что писал о Марии-Вильгельмине современник: «Ее красота была столь велика, что никто не осмеливался соревноваться с нею, ее любезность столь обворожительна, что никто не мог противостоять ей. Ее страсть к игре была неудержима, ее расточительность беспримерна. Единственно императорский любовник мог удовлетворить подобную ненасытность. Его высокое положение, проявленное им внимание, его подарки устранили первые препятствия, но ее непостоянство исключало возможность считать его единственным обладателем ее сердца. Тем не менее, он оставался постоянно привержен ей».

Когда императрица отсутствовала на представлениях в придворном театре, ее супруг появлялся в ложе княгини Ауэрсперг и занимал место за спиной дамы своего сердца, где его не могли видеть зрители. У входа стоял на страже охранник, предотвращая внезапные визиты докучливых посетителей. Но все эти предосторожности оказывались тщетными. Франц-Стефан страдал от застарелого катара верхних дыхательных путей, и предательский натужный кашель, слышный далеко за пределами ложи, сводил на нет эти предосторожности.

В конце концов Мария-Терезия была вынуждена смириться со столь разорительной привязанностью мужа. В 1756 году она родила своего последнего, шестнадцатого ребенка, принца Максимилиана, и, по-видимому, уже начала ощущать нелады со здоровьем. Известно, что низкорослая императрица в преклонном возрасте настолько располнела, что была вынуждена отказаться от любимой верховой езды, танцев и даже не могла подняться пешком по лестнице. Во дворце Шёнбрунн был установлен лифт, подъемный механизм которого приводили в действие дюжие лакеи. Ее горячо любимый муж внезапно скончался в Инсбруке в 1765 году во время празднеств по поводу женитьбы сына Леопольда, и, по легенде, императрица высказалась своей сопернице:

— Моя дорогая княгиня, мы обе действительно много потеряли.

Удрученная смертью любимого мужа Мария-Терезия не только не стала преследовать княгиню Ауэрсперг, но и выкупила у нее дом, подаренный Францем-Стефаном. Ее смирение было настолько велико, что императрица даже уплатила карточные долги Марии-Вильгельмины. Та после смерти царственного любовника удалилась от света и вела уединенный образ жизни, детей у нее не было. Она скончалась относительно нестарой женщиной в год рождения своего племянника Адама-Альберта фон Нейперга (1775–1829), любовника, а затем морганатического супруга Марии-Луизы, жены императора Франции Наполеона I. Видимо, Нейпергам на роду было написано связать свою судьбу с династией Габсбургов.

Да, императрица проявила великое смирение, но существует и предание, что она все-таки не смогла вынести постоянных измен мужа и чисто по-женски отплатила ему той же монетой. Правда, легенда эта покоится на весьма зыбком основании. Тем не менее, легенда упорно продолжает жить, будоража умы как историков, так и обывателей. Младшая дочь императрицы, небезызвестная эрцгерцогиня Мария-Антуанетта, по политическим соображениям была выдана замуж за наследника французского престола. У супружеской пары семь лет не было детей, каковой факт чрезвычайно волновал мать, ибо дело могло закончиться разводом и отсюда крушением важных планов государственного масштаба. Сохранилась копия письма, которое Мария-Терезия будто бы направила своей дочери:

Действительно ли стойкая в своих нравственных убеждениях императрица повела себя как простая обывательница? Никто этого никогда не узнает, тут даже анализ ДНК бессилен.

После смерти мужа царственная мать сделала своего сына Иосифа II соправителем и устроила ему избрание императором Священной Римской империи. Правда, их совместное царствование не было лишено трений, ибо они исповедовали в корне различные взгляды на решение многих государственных проблем, но это уже относится к иной сфере, не подлежащей рассмотрению в этой книге.