— Я тоже скучал, дорогая! Как моя самая лучшая девочка?

— Растет, как сорная трава. За последнюю неделю она выросла из трех пар джинсов и двух пар башмаков.

Зейн бросил взгляд на женщину, вышедшую на крыльцо.

— Здравствуй, Элейн.

Бывшая жена по-прежнему была хорошенькой, с длинными рыжими волосами и живыми зелеными глазами, которые когда-то нежно смотрели на него. Сейчас они холодные, как лед. Трудно поверить, что когда-то он принял их отношения за любовь. Еще труднее представить, что Элейн любила его. Узкие красные джинсы и рубашка на бретельках с глубоким вырезом придавали ей чертовски сексуальный вид. Вызывающе покачивая бедрами, она сошла по ступенькам, и Зейн с неудовольствием отметил, что его тело мгновенно откликнулось на женскую привлекательность.

Он вынул из кармана джинсов сотню долларов и сунул банкноты в руку Элейн.

— Купи ей все, что нужно. — При взгляде на дочь у него на лице появилась улыбка. — Мы пойдем в кафе, а потом в кино. Я приведу ее к шести часам.

Элейн поцеловала дочь в щеку.

— Повеселись, милая! Увидимся позже.

— Пока, мамочка!

— Итак, — спросил Зейн, держа дочь за руку, пока они шли и к машине, — что мы возьмем сегодня? Шипучий напиток из корнеплодов с мускатным маслом или пломбир с сиропом и мягкие ириски?

Во время обеда Кейти задала неизбежный вопрос.

— Когда ты будешь жить со мной и мамой?

Так как девочка не хотела слышать слово «никогда», ему пришлось ограничиться обычным ответом: «Я не знаю».

— На следующей неделе в школе будет пикник для девочек и их отцов. Ты сможешь прийти?

— Я приду.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Ты наденешь черную ковбойскую шляпу?

Зейн рассмеялся.

— Конечно, если ты хочешь.

— А ты приведешь свою лошадку?

— Не знаю, понравится ли это твоей учительнице.

— Приведешь, если она разрешит?

— Конечно!

Кейти расплылась в улыбке.

После обеда Зейн отвез дочь домой, пообещав приехать на пикник верхом и в черной шляпе.

Выезжая на шоссе, он улыбался.

И только когда Зейн свернул на дорогу, ведущую к ранчо, мысли о Карли Кирквуд снова завладели им.

Первые два дня дома Карли провела, загорая на пляже.

На следующий день она бродила по магазинам, намереваясь купить кое-какие мелочи. Вместо них она купила картину, на которой был изображен орел, парящий над заснеженной вершиной.

Вечером ее взгляд не отрывался от фотографии Зейна. Что он сейчас делает? Неужели он не вспоминает ее?

В ней бушевали противоречивые чувства. Она безумно скучала по нему и говорила себе, что его брак и ложь не имеют значения. Только бы снова увидеть и обнять его, услышать низкий волнующий голос, упиться его поцелуями. Но потом в ней вспыхивала ненависть и желание дать ему пощечину за то, что он лгал ей и заставил влюбиться в него, не имея на это никакого права.

Она ждала телефонного звонка. Почему он не звонит и не дает ей выплеснуть на него весь гнев и разочарование, которое переполняют ее?

Карли ударила рукой по подлокотнику. Как он может позвонить, если она не дала ему даже номер своего телефона? Но это не оправдание. Если бы он хотел позвонить, ему ничего не стоило бы обратиться к Бренде. И для чего ему звонить? Он женат на роскошной длинноногой особе, у которой рыжие волосы, безупречная кожа и фигура модели. — Черт бы тебя подрал, Зейн Роун Игл! — пробормотала она и разразилась рыданиями.

Карли обрадовалась, когда наступило утро понедельника, и она приступила к работе. Приятно вновь сесть за компьютер в окружении привычных вещей, которые ничем не напоминают о Зейне.

Она поприветствовала друзей, узнала последние сплетни, налила себе чашку кофе, направилась к своему столу, включила компьютер и на восемь часов погрузилась в работу.

В пять часов она выключила компьютер и пошла домой.

Проходили дни. У Карли появились пять новых клиентов. Она получила прибавку и собственный офис. На работе все шло хорошо. Пока она была занята, ей удавалось не думать о Зейне. Но каждую ночь он проникал в ее сны. Во сне она пыталась спастись от него, но он являлся ей в сновидениях, которые начинались с поцелуя и заканчивались страстным сплетением их тел.

Это были сны, которым не суждено стать явью.

***

Зейн посмотрел на часы. Он ждет уже пять минут. Где она, черт возьми? Уже восьмой час, и она не может быть на работе.

Он прохаживался по тротуару перед домом Карли, удивляясь, как можно быть счастливым, живя в городе. Дома стоят так близко друг к другу, что их обитателям, вероятно, приходится говорить шепотом, чтобы их не услышали соседи. Небо серое от смога, который вызывает у него резь в глазах и жжение в носу. Дороги забиты машинами.

Зейн снова бросил взгляд на часы — семь семнадцать.

Он тихо выругался. Может быть, она вообще не придет домой после работы?

Расхаживая по тротуару, он думал, не следовало ли ему сначала позвонить ей. Это избавило бы их от неловкости. С каждой минутой в нем крепло убеждение, что он прав. Карли был нужен только летний роман. У нее, вероятно, есть постоянный молодой человек, и сейчас она с ним. Черт! Черт! Черт! Он должен был позвонить ей перед отъездом. Возможно, тогда ему не пришлось бы тратиться на билет до Лос-Анджелеса, не говоря о расходах на прокат машины и комнату в мотеле.

Внезапно он обрадовался, что Карли нет дома. Сейчас он сядет в эту уродливую маленькую машину и уберется отсюда, пока еще не поздно.

Зейн шел к машине, когда увидел Карли. В одной руке она несла пакет с продуктами, другой искала что-то в сумке.

— Карли! — ее имя, как вздох, сорвалось с его губ.

Она остановилась, с удивлением глядя на него.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросила она. «Таким голосом можно резать дубовую балку», — мелькнула у него мысль.

— Я приехал, чтобы увидеть тебя.

Карли вздернула подбородок и прищурилась.

— Неужели? Для чего тебе видеть меня?

Проклятье! Все хуже, чем он ожидал. Чем же он так рассердил ее? Как Зейн ни ломал голову, он не находил ни одной причины для такой враждебности. Когда они расстались накануне ее отъезда, Карли посмотрела на него так, будто он сотворил Луну и звезды. Сейчас она смотрит на него, как на змею, выползшую из-под камня.

— Карли…

Она бросила на него сердитый взгляд, круто повернулась и направилась к ступенькам, ведущим к дому.