Забытый в пещере. Некоторые детали отлиты из черной бронзы, другие — из плохого железа; сделано на коленке. Медь, латунь, черная бронза, сталь, каучук, кожаные прокладки, пропитанные конопляным маслом.

В 1864 году механического солдата продемонстрировали генералу Ли. Солдат выполнял команды, стрелял из различного оружия и даже ходил в рукопашную. Металлические пальцы с накладками из жесткого каучука, чтобы оружие не выскальзывало. Генерал остался доволен испытаниями, но с каждым выполненным заданием становился все мрачнее и мрачнее, словно тучи собирались на широком, умном, обожженном солнцем лбу. Генералу не понравилась сама идея механического убийцы — бездушного, не знающего, что такое честь или Родина. «Кипятильник выполнит любой приказ?» — спросил генерал у изобретателя. «Конечно!», — воскликнул тот поспешно, думая, что добился своего. «Очень жаль», — сухо сказал генерал. На этом испытания завершились. Роберт Э.Ли был истинный джентльмен и настоящий военный аристократ. Он полагался на боевой дух солдат, идущих на смерть за то, во что они верили. «Серая форма впитала слишком много крови, чтобы ее носил какой-то бездушный кусок железа». Так судьба детища Джона Керлингтона была решена. Механический солдат остался не у дел. Сам Керлингтон еще не раз пытался добиться иного решения, но тщетно. Он не получил ни ассигнований, ни военных заказов; его старая лаборатория была продана за долги. Кредиторы пытались наложить лапу и на Кипятильник. Неизвестно, достался ли им механический солдат, но с того дня его больше никто не видел. Впрочем, как и его создателя.

И вот он здесь, в пещере — механический человек огромного роста, закопченный, покрытый слоем пыли и пометом летучих мышей, с разводами ржавчины и потеками, равнодушно смотрит на мир стеклянными глазами, один из которых треснул. На металлическом темном лице висит клок паутины. У Кипятильника несколько револьверов «Кольт драгун № 1» — их легко узнать по овальным вырезам на барабане — возможно, заряженных еще много лет назад. Порох превратился в камень, но револьверы все еще могут стрелять. Нашим героям придется в этом убедиться. Механический солдат оживет и двинется в погоню — с ужасным скрипом несмазанных, старых сочлений. Он будет идти и стрелять — щелк, щелк, щелк, трескают курки. Потом один из капсюлей сработает. Бабах! Грохот, пуля ударяет в стену над головой наших героев. Сыплется каменная крошка. Они бегут. Механический солдат скрипит сзади. У него есть приказ, а сомнения ему не ведомы. Кипятильник выкопал механический томагавк и снова находится на тропе войны.

Керлингтон сбежал, прихватив с собой часть инструментов, чертежи и некоторые материалы; все это он сгрузил на повозку; внутри фургона, скрытый тентом от лишних глаз, сидел механический адам в ожидании евы. Или хотя бы латунного змея в качестве искусителя. Керлинтон спрятался в горах, где продолжал работать над своим детищем.

Новый усложненный зубчатый механизм придал Кипятильнику небывалую умственную мощь и хорошее соображение. Словарный запас достиг ста двадцати слов. Механический человек мог произносить достаточно сложные фразы. «Да, сэр. Нет, сэр. Разрешите предложить другой маршрут, сэр. Плохой план. Приказ выполнен, сэр. Разрешите казнить президента Линкольна, сэр?»

Эта фраза была заготовлена на случай победы Конфедерации. Джон Керлингтон никогда не терял надежды. Об этом свидетельствуют найденные после его смерти детальные планы выпуска механических солдат модели Кипятильник II — разработанных с учетом ослабленной экономики Юга. Дешевые материалы, экономия, упрощенная конструкция и сниженный интеллект — они должны были стать той силой, которая перевернет ход войны. Первый Кипятильник должен был стать командиром механической армии. В 1865 году, в тот самый момент, когда генерал Ли подписывал капитуляцию Юга, у Джона Керлингтона было уже все готово. Оставалось только убедить генералов Конфедерации…

Джон Си Эл Керлингтон родился под счастливой звездой науки и пуританским солнцем, светившим с небес истово и яро. Родители его были из Вирджинии; мальчик рос на свежем воздухе, в окружении коров и простых сельских негров. От негров мальчик научился курить табак, лукавству и терпению; от коров не научился ничему, но и тех и других вспоминал с теплым чувством. Это было его безоблачное детство. Детство, которое стоит придумать каждому нормальному человеку, чтобы потом стойко сносить беды юности и утраты взрослой жизни.

К моменту капитуляции Джону Керлингтону исполнилось тридцать два года.

Эдвард Скотт описывает его так: «Это был человек небольшого роста, с кожей нездоровой и бледной, с круглым лицом, в которое местами въелась металлическая стружка. Истовый пуританин; еще более истовый, чем если бы носил черный глухой сюртук и белый воротничок священника. На нем был выгоревший рабочий комбинезон, такие в ходу у негров, собирающих хлопок на плантациях. В руках, обожженных кислотой до красноты, изобретатель держал старый немецкий мушкет.

— Не нужны мне ваши проклятые бумажки, янки! — сказал он голосом простуженным, но звонким от бешенства. — Уходите или я буду стрелять!

На этом Эдварду пришлось ретироваться. Правильно сделал, заметим, иначе мы бы не имели удовольствия читать его записи. Многие из дошедших до нас источников отмечают взрывной темперамент Керлингтона, свойственный скорее кровожадному мавру, нежели ученому-пуританину. Так, узнав о конце Конфедерации, он стрелял в воздух и кричал:

„Генерал Ли сдался, а я — нет!“»

Тем временем наши герои бегут и слышат за спиной ужасный скрип и тяжкую поступь механического человека. Щелкают курки, барабаны продолжают крутиться. Бабах! Срабатывает очередной капсюль. Свинцовая круглая пуля, закрученная нарезами, вылетает из уютной темноты в жестокий и страшный мир. Пещера озаряется вспышкой. Один из наших героев, высокий шатен с лицом, вытесанным из коричневой пемзы, вскрикивает, хватается за грудь, падает на землю, бьется в судороге, потом затихает и смирно лежит.

Пахнет железом и кровью. В глазах шатена догорают сполохи огня — как эхо Геттисберга и Чаттануги, которые он не застал. Он янки, который приехал из Нью-Йорка, поэтому он янки вдвойне.

Это Эштон Блейки, саквояжник.

Он мертв. И, кажется, больше не участвует в нашем повествовании.

Вокруг мертвеца застыли в молчании четыре человека.

Стоит познакомиться, пока всех не убили. Щелк, трескают курки, щелк. Напоминает звук, с каким картежник распечатывает свежую колоду.

Они стоят в молчании — это длится не дольше нескольких мгновений, но мы успеваем их рассмотреть. Первым срывается человек в круглой шляпе, с лицом вытянутым и желтым, как от несварения желудка — и исчезает из нашего поля зрения.

На долю секунды задерживается его товарищ — он смотрит прямо на нас — от глазниц-бойниц, словно пробитых в кирпичной заводской стене, разбегаются трещинки. Через бойницы льется тусклый голубой свет. Блондина зовут Холден О’Брайен. Он ирландец, а, значит, тоже вполне себе янки. Холден специалист по скоростному выхватыванию револьвера. Рукоять слоновой кости у него под правой ладонью. Это «Кольт сингл экшен арми» — старая модель времен Гражданской войны, переделанная под металлический патрон. Спусковой крючок снят; чтобы выстрелить, нужно ударить по курку ребром ладони. Скорость — второе имя Холдена О’Брайена.