Порядком повозившись, мы наконец высвободили плед. И после этого Джейми на удивление быстрым и ловким движением закинул плед себе на спину, а концы его набросил мне на плечи и подсунул под край седла. Таким образом мы с ним оказались оба тепло укутаны.

— Ну вот! — сказал Джейми. — Мы вовсе не хотим заморозить вас по дороге туда.

— Спасибо! — от всей души поблагодарила я. — Но куда же мы едем?

Я не видела его лица, поскольку он сидел у меня за спиной. Он немного помолчал, потом коротко рассмеялся и сказал:

— По правде говоря, я не знаю. Полагаю, мы оба узнаем это, когда прибудем на место.

В очертаниях окружающей местности мне теперь показалось что-то знакомое. Я определенно уже когда-то видела этот громадный каменный массив, чем-то напоминающий петушиный хвост.

— Кокнаммон-Рок! — воскликнула я.

— Это точно, — отозвался мой спутник, ничуть не потрясенный моим открытием.

— Но разве англичане не устраивают там засады? — спросила я, припомнив нудные подробности местной истории, которыми Фрэнк потчевал меня всю последнюю неделю. — Если поблизости есть английский патруль… — тут я запнулась.

Если поблизости имеется английский патруль, мне не стоит привлекать к этому внимание. И если где-то здесь устроена засада, то ведь я, по существу, неотделима от Джейми, с которым мы закутаны в один плед. Я снова вспомнила о капитане Рэндолле и невольно вздрогнула. Все, с чем я столкнулась после того, как прошла в отверстие между каменными глыбами хенджа, приводило к единственному, совершенно иррациональному выводу: человек, которого я встретила в лесу, является прадедом Фрэнка в шестом колене. Все во мне противилось такому заключению, но, имея в виду факты, приходилось его принять.

Поначалу я вообразила, что вижу необычайно близкий к живой действительности сон, но поцелуй Рэндолла, грубо фамильярный и вполне реальный, развеял это впечатление. В равной степени не был воображаемым удар, полученный мною по голове от Мурты: шишка болела ничуть не меньше, чем натертые седлом ноги, и эта последняя боль тоже была вполне реальной. А кровь… Я достаточно повидала ее в действительности и, разумеется, могла увидеть во сне, но запах крови не мог присниться, а он по-прежнему доносился ко мне из-за спины, теплый и отдающий медью, доносился от человека, сидевшего позади меня на лошади.

Джейми, причмокнув губами, подогнал своего коня поближе к предводителю и негромко заговорил с ним по-гэльски. Всадники медленно тронули лошадей.

По сигналу предводителя Джейми, Мурта и лысый приотстали, а остальные двое пришпорили коней и галопом поскакали направо, к скалам, виднеющимся примерно в четверти мили. Взошел месяц, высветил даже листья мальв при дороге, но темные тени в проходах между камней могли скрыть что угодно.

Едва галопирующие всадники поравнялись со скалами, как сверкнул огонь и из прохода в камнях послышался выстрел из мушкета. Позади меня раздался леденящий кровь вскрик, лошадь рванулась вперед, словно получила внезапный удар по крупу. Мы понеслись вперед к скалам по вересковой пустоши, Мурта и все остальные тоже, в ночном воздухе разносились дикие крики, вопли, от которых волосы вставали дыбом.

В страхе за жизнь я прильнула к луке седла. Неожиданно Джейми свернул к высокому кусту дрока, ухватил меня поперек туловища и бесцеремонно швырнул прямо в этот куст. Лошадь резко развернулась и понеслась прочь, обогнув каменный выступ с южной стороны. Я успела разглядеть пригнувшегося к седлу всадника, и затем лошадь скрылась в тени от скалы. Когда она появилась вновь, по-прежнему скача галопом, всадника в седле уже не было.

Скалы были окутаны тенью; до меня доносились выкрики и отдельные мушкетные выстрелы, но я не могла определить, двигались ли там люди или то раскачивались чахлые дубки, которые торчали там и сям на камнях.

Из куста я выпуталась не без труда, пришлось вытаскивать колючие обломки веток из платья и волос. Я лизнула царапину на руке и стала размышлять, что же, черт подери, мне предпринять теперь. Дожидаться на месте конца стычки? Если шотландцы победят или хотя бы уцелеют, они, вероятно, вернутся за мной. Если нет, то меня могут обнаружить англичане, и тогда они решат, что, поскольку я была вместе с шотландцами, я на их стороне или в союзе с ними. В каком союзе, я не имела представления, но совершенно очевидно, судя по разговорам в коттедже, что союз этот англичанам враждебен.

Вероятно, для меня лучше всего не присоединяться ни к одной из сторон. В конце концов, теперь я знала, где нахожусь, и могла бы вернуться в известные мне город или деревню, даже если придется всю дорогу идти пешком. И я решительно направилась к дороге, то и дело натыкаясь на гранитные выступы — незаконные отпрыски Кокнаммон-Рока.

Лунный свет делал дорогу обманчивой; все мне виделось ясно, но уплощенно — прижатые к земле листья и острые камни казались одинаково высокими, и я то нелепо высоко поднимала ногу над несуществующим препятствием, то больно спотыкалась о торчащий из земли камень.

Звуки стычки утихли к тому времени, как я добралась до дороги. Я понимала, что вся на виду, но мне приходилось идти, если я хотела попасть в город. Я не обладаю чувством направления в темноте и способностью ориентироваться по звездам, Фрэнк не научил меня этому. Мысль о Фрэнке вызвала желание заплакать, и я постаралась отвлечься, осмысливая то, что произошло во второй половине дня.

Это казалось непостижимым, однако все свидетельствовало о том, что я нахожусь в каком-то месте, где все еще сохранялись обычаи восемнадцатого века. Можно было бы принять происходящее за некоторое костюмированное представление, если бы не рана и травма юноши по имени Джейми. Его рана явно нанесена чем-то очень похожим на мушкетную пулю, судя по характеру ранения. И поведение мужчин в коттедже нисколько не напоминало актерскую игру. То были вполне серьезные люди с настоящими кинжалами и мечами.

Может, это некая изолированная область, как говорится, анклав, где сельские жители периодически воспроизводят события собственной истории? Я слышала о подобных вещах в Германии, но ни разу — в Шотландии. К тому же ты, голубушка, никогда не слышала об актерах, стреляющих друг в друга из мушкетов, не так ли? — со злой усмешкой подсказала мне неприятно рациональная часть моего сознания.

Я оглянулась, назад, чтобы определить свое положение, потом посмотрела вперед, на линию горизонта, — и мне сделалось зябко. Вдали я не увидела, ничего, кроме косматых верхушек сосен, непроглядно черных на фоне усыпанного звездами неба. Где же огни Инвернесса, куда они подевались? Если позади меня Кокнаммон-Рок — а это именно так, — то Инвернесс находится не более чем в трех милях к юго-западу. На таком расстоянии я непременно должна бы увидеть зарево городских огней в небе. Если оно существует, разумеется.

Дрожь сотрясала меня, я обхватила себя крест-накрест ладонями за локти, чтобы немного согреться. Допустив на мгновение совершенно неправдоподобную мысль, что я нахожусь не в моем, а каком-то ином времени, следует помнить, что Инвернессу как-никак шестьсот лет, стало быть, он на месте. Но его огней не видно. Учитывая обстоятельства, их не может быть при отсутствии электричества. Вот еще одно доказательство, только нужно ли оно? И доказательство чего, собственно говоря?