– Видели! – крикнул плешивый торговец из первого ряда. – Свет загорался. Духов вызывала! Торнет какой-то… высосать всех хотел! Страху натерпелись…

Многие принялись вторить ему. При последних словах скука вмиг слетела с лица помощника жреца. Его глаза заблестели, и Эдэру стало неуютно от пытливого взгляда.

Народ зашумел. Судья стукнул молотком по подлокотнику кресла, призывая к тишине.

– Говори дальше, Эдэр.

– Советом степница не была признана помеченной, но я сразу сказал, что она такая. Потому, наверное, жрец Акху из солончаков и направил ее к Верховному жрецу. Но, как известно, уважаемый Паул отсутствует, как обычно перед праздником Духа Огня. Поэтому ее сразу не передали.

– Судья Васо, позвольте слово, – подался вперед Олег.

Служитель закона кивнул.

– А отчего же степницу не доставили сразу в дом Верховного жреца, если было такое указание? – спросил молодой помощник.

– Не совсем. Ее привезли как дань, – заметил казначей, – за нее мы дали воду. Значит, должна была отработать. Кто знал, что девчонка окажется такой злодейкой?

Олег недовольно поморщился.

– Ладно, Эдэр, к делу. Мы ждем объяснения, – проворчал Васо.

– Кто в этом зале не видел помеченных с их странностями? – продолжил Эдэр. – Я бы сам себе не поверил, если бы Антон из ремесленников не лопнул на моих глазах. Помните, прямо на площади? А разве мальчишка Дим не развалился на кусочки? Тоже много свидетелей было. За тем, как степница непонятным образом повелевала огнями на столбах, наблюдали еще человек тридцать. Каждый скажет, что так и было. Но, как выяснилось, она еще пускала искры из рук. И этими самыми искрами она пыталась убить сына казначея. Не так ли, Амос?

Тот буркнул что-то невразумительное в подтверждение и вновь схватился за шею.

– Так, – спокойно сказал Эдэр. – Степница воняла нестерпимо, потому я не повел ее в камеры сразу, а окунул в терму. Это видел термщик и еще дюжина купальщиков вчера вечером. Но девчонка оказалась дерзкой и решилась напасть даже на меня. Вот, пятна на шее, – показал гигант, наклонив голову и убрав волосы, – такие же, как у Амоса. Но я покрепче буду, чем сынок казначея, так что степнице сбежать не удалось. Хотя она и в терме сверкания устроила, настоящие молнии. Если пожелаете, свидетелей приведу.

Из зала донеслись выкрики:

– Да мы тута! Видели молнии, видели!

– Крест железный загорелся. Жуть просто!

– Да если б в терме воды не было, она б сгорела тама!

Судья прищурился, потер подбородок и махнул рукой.

– Не надо свидетелей. Продолжай.

– С трудом смог бунтовщицу вырубить, – сказал Эдэр. – А когда упала без сознания, вынес ее от людей подальше, к лесу, чтобы никто из горожан от сумасшедшей не пострадал. Руки девчонке связал. Тоже для этого. Когда очухалась, надавил на нее посильнее, чтобы узнать, намеренно ли степняки прислали нам ее или по глупости, потому как в первом случае получится дело политическое, и надо было призвать их к ответу. Разве мог я допустить, чтобы террористы безнаказанными остались? Но во время допроса степница так искрить стала, что раскалилась и вспыхнула.

– Отчего же ты не потушил? – спросил судья.

– Уважаемый Васо, было просто нечем. Лес вокруг, ни лопаты, землей засыпать, ни воды. Хоть я и пытался пламя сбить, – пожал плечами Эдэр, – оно у нее изнутри сжигало. Да так быстро! Только успел сорвать с нее амулет, руку вон обжег, потому что она пылала вся, будто факел в смоле. Орала, как резанная. Чудом ничего больше не спалила.

– Зачем же ты, Эдэр, сорвал амулет? – поинтересовался помощник жреца.

– Да, зачем? – тявкнул Амос.

– Чтобы вопросов ко мне потом не было, – как ни в чем не бывало ответил начальник стражи. – Я же не первый день на службе. Эдак что случится, потом попробуй, докажи.

– Принято, – сказал судья. – А серьги?

– Одна выпала, когда степница по земле каталась. А вторая – вот эта, что совсем оплавилась, с трупом горела. Еле нашел в пепле.

– Хорошо, что нашел, – заметил Васо. – Сюда неси. И пятна на шее покажи поближе, и ожог свой.

Эдэр так и сделал, с уверенным спокойствием глядя в глаза-буравчики местного законника.

– А что же со мной? Как со мной? – пробормотал Амос и заговорил то моляще, то требовательно: – Я выплатил все до последней монеты. Меня лишили имущества. Это противоречит закону. Наложница мне нужна для продолжения рода… Закон гласит…

– Мы сейчас не этот вопрос рассматриваем, – ответил судья.

– Что же мне, снова ждать? Почему ждать?! Это Эдэр виноват! Он сразу ее хотел забрать. Присвоить еще одну! – голос толстяка дрожал. – Уважаемый Васо, разве мы можем знать, допрашивал он ее или пользовал! Может, потому и загорелась?

– Да как у тебя язык повернулся, рожа ты свиная! – рявкнул гигант. – За оскорбления ответишь!

– Еще неизвестно, для чего он девицу в терму повел… – зло пробормотал Амос. – Чтобы во время допроса руки не запачкать?

– Да, ответь, Эдэр, – сказал Васо.

– Чтоб от вони ее козьей нос не заложило, – с усмешкой ответил начальник стражи. – Я – не то, что некоторые, с пахучей бродяжкой ни допрос вести, ни род продолжать не стал бы. Но тебе не понять, раз ты на козу дерьмотную сразу кидаться начал.

Хохот присутствующих разлетелся эхом до разрушенных залов.

Казначей медленно поднялся с кресла и выставил руку вперед, показывая, что хочет говорить. Народ, насмеявшись вдоволь, наконец, угомонился, и только тогда казначей открыл рот:

– Наложница мертва, – он небрежно мотнул подбородком в сторону костей. – Сгорела она сама? Возможно. Но, полагаю, высокий суд будет так справедлив, что возместит уважаемому и законопослушному гражданину Диктората, моему сыну Амосу, потерю имущества. Или потребует с начальника стражи штраф за то, что переусердствовал, а со степняков, которые пытались обмануть нас, глоссов, двойную дань. Закон Диктората справедлив. И мы требуем справедливости.

Судья закивал, и второй подбородок его запружинил, катаясь между челюстью и волосатой шеей.

– Уважаемый Васо, – посуровел Эдэр, – я не заслужил штрафа, я только выполнял свою работу. Жители мегаполиса не пострадали, а я пострадал. Амоса я с самого начала предупреждал, чтобы дождался Верховного жреца и не брал девицу в наложницы. К тому же, у нее не было написано на лбу, что она загорится, если рявкнуть как следует. Я даже силу не применял…

– И все-таки был у тебя к ней интерес, – перебил Амос.

– Был. Я думал, что дар помеченной будет чем-то полезен. Ошибся. Теперь понятно, что проку от степницы не получили бы никакого. Факела мы и сами можем зажигать. А большего не узнать у костей.

Помощник жреца выставил вперед руку. Судья дал ему слово.