Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так устроит? — Яркус бросил последнюю охапку соломы и мрачно глянул на меня.
— Да, только там в сарае, кажется, была солома еще. Давай ее навалим возле двери нетолстым слоем, а сверху бросим несколько досок с изгороди. Я это тоже подожгу, когда он забежит. В результате зверь окажется в огненном круге и вряд ли выскочит, пока не прогорит огонь, — развил я свою прежнюю идею.
— Послушай, Райс, тебе не кажется, что это ты в нашей команде, а не мы в твоей, — эльфийка нахмурила брови. — Не надо командовать Бородой и тем более мной.
— Я не командую, я лишь подаю здоровые идеи, которые помогут нам выжить в этом приключении. Ты можешь предложить что-то лучше? — спросил я, забравшись наверх баррикады и перекладывая доски, чтобы их острые края торчали повыше.
— Ладно, принесу. Мне не сложно, — отозвался чернобородый и направился к сараю.
Когда он вернулся и разбросал солому у входа, меня вдруг осенило. Глядя на его черную, курчавую бороду я вспомнил одного своего давнего приятеля, а следом очень полезную мысль. Она ворочалась в моем сознании последний час, но никак не выходила на поверхность, чтобы стать ясной. И вот теперь я понял: не давало мне покоя полезное знание из прошлого.
— Яркус, у тебя есть серебряная монетка? — спросил я.
— А что, волчонок? Здесь поблизости таверну еще не построили. Ты, наверное решил со страха напиться перед появлением барона Харса, — Борода обнажил желтоватые зубы, будучи довольный своей туповатой шуткой.
— Нет, я покажу как можно сделать твое оружие почти серебряным. Иди сюда, достань меч и монетку, — я протиснулся в узкий ход между стеной и баррикадой.
Борода неохотно вытащил свой полуторный клинок и протянул мне:
— Только не дури. А то я шуток не понимаю, — он развязал горловину кошелька и, поковырявшись среди бронзовых кругляшей, нашел серебряную монетку в три гинара.
— Смотри, только тебе открываю важный секрет. Остроухой о нем говорить не будем, а то ей, видите ли, гордость мешает принять мои полезные идеи, — я взял из мозолистых пальцев бородатого 3 гинара и с усилием начал водить гуртом монеты по острию меча; твердая сталь постепенно разрезала серебро, и оно оставалось тонким слоем на режущей кромке клинка. — Понял? — я вернул ему меч и немного пострадавшую монету. — Замечу, сила такого оружия против оборотня кое в чем даже выше, чем оружия из чистого серебра. Понимаешь почему? Хорошая сталь гораздо тверже, клинок острее, соответственно раны оборотню глубже. Кроме того, частицы серебра отслаиваются от стали и остаются в теле оборотня в гораздо большем количестве, чем от целиком серебряного оружия. То же самое можно сделать с наконечниками стрел, — заметил я, с особым удовольствием наблюдая как злится эльфийка. — Но стрелы все же эффективнее, если наконечники из чистого серебра.
— Сукин сын! Откуда ты такой взялся! — вспыхнула она. — Умник, видите ли!
— Дорогая, успокойся. Если тебя так злят мои полезные советы, то я вовсе не заставляю следовать им. Я же всего лишь волчонок. И неважно, что с оборотнями я встречался этак раз в десять или двадцать больше тебя, правда в прошлых жизнях, — ответил я, наблюдая как она вытаскивает из колчана стрелы и уже звенит кошельком, в поисках серебряной монеты. — Только не натирай все наконечники. Первые стрелы, которыми ты собираешься его позлить на подходе к мельнице, должны быть обычными.
— Знаешь, я не дурочка, — огрызнулась Ионэль, натирая монетой наконечник первой стрелы.
Полностью мы закончили с приготовлениями примерно через час. Я еще раз проверил прочность баррикады, скрепил ее несколькими досками, выломанными в сарае. Ионэль закончила со стрелами, распределила их в удобном ей порядке в колчане. Яркус, взяв второй факел, обошел территорию вокруг мельницы, зачем-то спустился к реке, а потом поднялся к верхушке холма и долго смотрел в сторону замка, откуда должен был идти барон Варгум Харс.
Когда бородатый вернулся, то сообщил:
— Что-то жрать охота. Давайте, наверное, — поднявшись ко второму ярусу мельницы, он укрепил факел в щели стены и, усевшись на ступенях, развязал дорожный мешок.
Я тоже открыл свой. Выложил на кусок холста остаток черствого хлеба, лук и сыр. Иона присела рядом, сунула руку в дорожный мешок Яркуса и спросила:
— Вино будешь, волчонок?
После ее долгого молчания эти слова звучали как предложение к примирению. Хотя я на нее совсем не сердился, и у нее как бы не должно быть причин злиться на меня. Если эльфийка считала, что я выставил ее дурой фокусом с серебряной монеткой, то это ее проблемы. Тем более вышло так не намерено. Забыл я эту хитрость. Ведь было со мной в прошлых жизнях так много всего, что в ворохе тех событий, того длинного опыта бывает не так легко найти то, что нужно в данный момент.
— Буду, если ты так добра, — отозвался я.
Она открыла бутылку из-под эля, заткнутую отчасти раскрошившейся пробкой, сделала несколько глотков сама и протянула мне.
Я отпил. Вино было поприятнее того, что я пил вчера в «Пасти Дракона», послаще что ли.
— После твоих губ просто божественно, — сказал я и глотнул из бутылки еще.
— Не напивайся, волчонок. Ты нам нужен трезвый, — усмехнулась она, переглянувшись с чернобородым.
Я взял небольшой кусок колбасы, поломанной Яркусом, ломоть хлеба и принялся поедать это неторопливо, с огромным удовольствием. Так часто бывает, что простая еда кажется вкуснее самых изысканных блюд. Мысли об оборотне, конечно, беспокоили. Беспокоила неизвестность, понимание, что возможно, кто-то из нас не доживет до утра. И еще мысли: а стоит ли оно того? Разве самые огромные деньги равны человеческой жизни? И почему такие, как Ионэль, Яркус, многие-многие другие ради заработка идут на смертельный риск? Наверное, дело не в заработке. Ведь когда я с Ларгафом, Авором, Берном шел грабить пещеру Архонтзала, нас мало интересовали деньги, как таковые — каждый из нас не был человеком бедным, чтобы рисковать жизнью ради наживы. Однако нас интересовала добыча — этакая награда за риск, огромные усилия, смекалку и мастерство. Нас влекло само приключение и вкус жизни, сопутствующий ему. Вот и Иона с чернобородым ищут здесь
