Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я ему говорю:
— Ты старайся ее гвоздем в самую середку проткнуть! И подсекай, как ерша, знаешь?
А он говорит:
— Я, пожалуй, сейчас бухнусь в пруд, потому что меня слабо держат.
А я говорю:
— Давай-ка я!
— Валяй! А то я обязательно бухнусь!
— Держите меня оба за хлястик!
Они стали меня держать. А я взял шест двумя руками, весь вытянулся вперед, да как размахнулся, да как шлепнусь прямо лицом вперед! Хорошо еще, не сильно ушибся: там была мягкая грязь, так что получилось не больно.
Я говорю:
— Что же вы плохо держите? Не умеете держать — не беритесь!
Они говорят:
— Нет, мы хорошо держим! Это твой хлястик оторвался. Вместе с мясом.
Я говорю:
— Кладите мне его в карман, а сами держите просто за пальто, за хвост. Пальто небось не порвется! Ну!
И опять потянулся шестом к шляпе. Я подождал немного, чтобы ветерок подогнал ее поближе. И все время потихоньку пригребал ее к себе. Мне очень хотелось отдать ее шахматисту. А вдруг он и вправду гроссмейстер? А может быть, это даже сам Ботвинник! Просто так вышел погулять, и все. Ведь бывают же такие истории в жизни! Я отдам ему шляпу, а он скажет: «Спасибо, Денис!»
И я потом снимусь с ним на карточку и буду ее всем показывать…
А может быть, он со мной даже согласится сыграть одну партию? А вдруг я выиграю? Бывают же такие случаи!
И тут шляпа подплыла чуть поближе, я замахнулся и вонзил ей гвоздь в самую макушку. Незнакомые ребята закричали:
— Есть!
А я снял шляпу с гвоздя. Она была очень мокрая и тяжелая. Я сказал:
— Надо ее выжать!
И один парнишка взял шляпу за свободный конец и стал ее вертеть направо. А я вертел, наоборот, налево. И из шляпы потекла вода.
Мы здорово ее выжали, она даже лопнула поперек. А мальчишка, который ничего не делал, сказал:
— Ну, все в порядке. Давайте ее сюда. Я отдам ее дяденьке.
Я говорю:
— Еще чего! Я сам отдам.
Тогда он стал тянуть шляпу к себе. А второй к себе. А я к себе. И у нас случайно получилась потасовка. И они вырвали подкладку из шляпы. И всю шляпу отняли у меня.
Я говорю:
— Я хлебом приманивал лебедей, мне и отдавать!
Они говорят:
— А кто шест достал с гвоздем?
Я говорю:
— А чей хлястик оторвался?
Тогда один из них говорит:
— Ладно, уступи ему, Маркуша! Его все равно еще дома выдерут за хлястик!
Маркуша сказал:
— На, бери свою несчастную шляпу, — и наподдал ногой, как мяч.
А я схватил ее и быстро побежал в конец аллеи, где сидел шахматист. Я подбежал к нему и сказал:
— Дяденька, вот вам ваша шляпа!
— Где? — спросил он.
— Вот, — сказал я и протянул ему шляпу.
— Ты ошибаешься, мальчик! Моя шляпа здесь. — И он оглянулся назад.
А там, конечно, ничего не было.
Тогда он закричал:
— В чем дело? Где моя шляпа? — я вас спрашиваю.
Я немножко отошел от него и опять сказал:
— Вот она. Вот. Разве вы не видите?
А он прямо задохнулся:
— Что ты мне суешь этот кошмарный блин? У меня была новенькая шляпа, где она?! Отвечай сейчас же!
Я ему говорю:
— Вашу шляпу унес ветер, и она попала в пруд. Но я ее уцепил гвоздем. А потом мы выжали из нее воду. Вот она. Берите… А это подкладка!
Он сказал:
— Сейчас я сведу тебя к твоим родителям!!!
— Мама в институте. Папа на заводе. А вы, случайно, не Ботвинник?
Он совсем рассердился:
— Уйди, мальчик! Скройся с глаз! А то я тебе подсыплю!
Я еще чуть-чуть отошел и сказал:
— А то давайте сыграем?
Он в первый раз посмотрел на меня как следует.
— А ты разве умеешь?
Я сказал:
— Ого!
Тогда он вздохнул и сказал:
— Ну садись!
Друг детства
Когда мне было лет шесть или шесть с половиной, я совершенно не знал, кем же я в конце концов буду на этом свете. Мне все люди вокруг очень нравились и все работы тоже. У меня тогда в голове была ужасная путаница, я был какой-то растерянный и никак не мог толком решить, за что же мне приниматься.
То я хотел быть астрономом, чтоб не спать по ночам и наблюдать в телескоп далекие звезды, а то я мечтал стать капитаном дальнего плавания, чтобы стоять, расставив ноги, на капитанском мостике, и посетить далекий Сингапур и купить там забавную обезьянку. А то мне до смерти хотелось превратиться в машиниста метро или начальника станции и ходить в красной фуражке и кричать толстым голосом:
— Го-о-тов!
Или у меня разгорался аппетит выучиться на такого художника, который рисует на уличном асфальте белые полоски для мчащихся машин. А то мне казалось, что неплохо бы стать отважным путешественником вроде Алена Бомбара и переплыть все океаны на утлом челноке, питаясь одной только сырой рыбой. Правда, этот Бомбар после своего путешествия похудел на двадцать пять килограммов, а я всего-то весил двадцать шесть, так что выходило, что если я тоже поплыву, как он, то мне худеть будет совершенно некуда: я буду весить в конце путешествия только одно кило. А вдруг я где-нибудь не поймаю одну-другую рыбину и похудею чуть побольше? Тогда я, наверно, просто растаю в воздухе как дым, вот и все дела.
Когда я все это подсчитал, то решил отказаться от этой затеи, а на другой день мне уже приспичило стать боксером, потому что я увидел в телевизоре розыгрыш первенства Европы по боксу. Как они молотили друг друга — просто ужас какой-то! А потом показали их тренировку, и тут они колотили уже тяжелую кожаную грушу — такой продолговатый тяжелый мяч. По нему надо бить изо всех сил, лупить что есть мочи, чтобы развивать в себе силу удара. И я так нагляделся на все на это, что тоже решил стать самым сильным человеком во дворе, чтобы всех побивать, в случае чего.
Я сказал папе:
— Папа, купи мне грушу!
— Сейчас январь, груш нет. Съешь пока морковку.
Я рассмеялся:
— Нет, папа, не такую! Не съедобную грушу! Ты, пожалуйста, купи мне обыкновенную кожаную боксерскую грушу!
— А тебе зачем? — сказал папа.
— Тренироваться, — сказал я. — Потому что я буду