– Нет, не буду. Даже уточню даты. Трактат Огрига аб Лугайда вышел в тысяча четыреста шестьдесят четвертом году, он назывался «Законы движения небесных тел». Вы, наверное, и в глаза его не видели, только слышали о нем. А я читала, потому что сестра Аверлин, преподающая у нас натуральную философию, давала мне задание написать реферат по этой работе. И потому я знаю, что профессор аб Лугайд ни словом не упоминал о всемирном тяготении. Он лишь утверждал, что Солнце притягивает к себе остальные небесные тела, придавая им центростремительное ускорение, обратно пропорциональное квадрату расстояния между ним и этими телами. А в тысяча пятьсот шестом году Аверлин вер Шиван в своем трактате «Математические начала земной и небесной механики» обобщила этот результат и установила, что не только Солнце притягивает к себе другие тела, а и эти тела притягивают к себе Солнце и друг друга. Она первая ввела понятие механической силы, а четвертый закон, закон всемирного тяготения, назвала законом Огрига аб Лугайда. Своего имени туда не втискивала. – С этими словами Риана поднялась. – Ну хорошо, профессор, тут становится холодно. Если хотите, можем продолжить наш разговор в помещении. Тем более что вам уже пора ужинать.

– Да, конечно, – согласился Шимас, тоже встав. – Идем.

Трактир был небольшим, и его парадные двери сразу вели в общий зал, где как раз ужинали трое постояльцев. Ни о какой музыке для развлечения клиентов, разумеется, и речи не было. С точки зрения Шимаса, это было позитивом заведения: его очень раздражали выступления трактирных музыкантов и певцов, не говоря уже о танцорах.

Риана выбрала стол около окна и заказала дородной служанке чашку чаю и кусок яблочного пирога. Шимаса женщина спросила лишь о напитке, так как он еще раньше сказал хозяину, что будет на ужин жареную картошку с грибами и телячьей отбивной.

– Сестра Аверлин не гонится за чужой славой, – продолжила Риана, когда они оба устроились за столом, – ей хватает и двух законов механики – второго и третьего. Первый она тоже не считает своим. Кроме того, ее очень уважают математики, ведь именно Аверлин основала современный анализ бесконечно малых величин. А сейчас она изучает гвеврические силы и уже достигла значительных успехов. – В этот момент Шимас ощутил, как в сумочке Рианы сработали ведьмовские почтовые чары. Но девушка не обратила на них внимания и говорила дальше: – Если хотите знать правду о сестре Аверлин, читайте не грязные пасквили, а серьезные научные книги по математике и натуральной философии. Если же для вас так много значит именно колдовская точка зрения, слушайте не кого попало, а обратитесь к вашим коллегам, работающим в этих областях. Не знаю, где у вас изучают механику и гвевризм…

– На кафедре природных явлений, – подсказал Шимас. – Собственно, как раз там, на лекции по основам механики, я впервые услышал о… – он сделал паузу, чтобы как можно осторожнее сформулировать свою мысль, – ну о спорах вокруг закона всемирного тяготения. Это было еще в мои студенческие годы.

– И ваш преподаватель обвинил сестру Аверлин в плагиате?

– Нет, он никого не обвинял. Профессор аб Аласдайр, теперь уже магистр, ректор университета, всего лишь высказал свою точку зрения, что этот закон должен называться просто законом Огрига аб Лугайда. А ведьмы лепят к нему еще и имя вашей старейшей.

– Но сама Аверлин тут ни при чем. Как я вам говорила… – Риана прервалась, поскольку снова сработали почтовые чары. На этот раз она не стала их игнорировать, а сунула руку в сумочку и извлекла оттуда стопку сложенных вчетверо и перетянутых красной лентой листов. – Извините, профессор. Возможно, это что-то срочное.

Сняв ленту, Риана развернула верхний лист и быстро пробежала его глазами. Ее лицо мгновенно нахмурилось – впрочем, нельзя было сказать, что она слишком опечалилась.

– Король Энгас умер. Жаль, хороший был человек, хоть и не любил нас. А теперь королем станет Бренан.

Темная Энергия была мерзкой, отвратительной. Одно лишь ее присутствие вызывало у Эйрин тошноту, она просто не могла понять, как черные выдерживают постоянное общение с ней. Неудивительно, что все они безумны. Разве нормальный человек согласится иметь дело с такой гадостью?..

Впрочем, Эйрин отдавала себе отчет, что ее острое, пронзительное чувство глубокого отвращения было вызвано прежде всего ведьмовской Искрой, которая, хоть и принадлежала земному миру, имела неземную природу и происходила то ли из Гвыфина, то ли из самого Кейганта – на сей счет мнения в Сестринстве расходились, поскольку ни один из диннеши, в древности общавшихся с ведьмами, так и не дал четкого и однозначного ответа. Но как бы то ни было, Темная Энергия являлась для Искры исконно враждебной силой, между ними пролегала непреодолимая пропасть космического масштаба, их разделял непримиримый антагонизм Света и Тьмы, Добра и Зла.

И порожденное этим антагонизмом отвращение стало для Эйрин тяжелейшим испытанием. Сами атаки черного она отбивала без особых усилий; куда труднее ей было сдерживать себя, не позволять своей силе вырваться из-под контроля и нанести противнику сокрушительный удар, превратив его в горстку пепла. А сейчас она должна была только защищаться…

– Ну все, хватит! – крикнула Кейлион вер Маллайг; но обращалась она не к Эйрин, а к атакующему ее колдуну. – Остановись!

Усмиренный черный мигом прекратил насылать потоки Темной Энергии и замер в ожидании новых распоряжений.

– Неплохо, – произнесла старейшая с едва ощутимыми одобрительными нотками в голосе; теперь ее слова предназначались Эйрин. – Весьма неплохо для первого раза.

Любой другой ученице она наверняка сказала бы «хорошо» или даже «отлично», но за неделю, прошедшую с начала систематических занятий, так оценивать успехи Эйрин решалась только Ивин вер Шинед. Другие наставницы были гораздо сдержаннее в своих высказываниях из опасения, что от их похвал она начнет задаваться.

Сама Эйрин считала их страхи безосновательными. Была уверена, что обладает стойким иммунитетом к тщеславию, заносчивости и надменности, выработавшимся еще в Леннире, при дедовом, а впоследствии отцовском дворе, где ее с детства окружала толпа придворных льстецов. При малейшем удобном случае они наперебой расхваливали ее таланты, восхищались всем, что она делала, однако Эйрин довольно рано поняла настоящую цену их славословию и, в отличие от Финнелы, никогда не задирала нос, не считала себя исключительной только потому, что родилась принцессой. Точно так же и в своем теперешнем положении она не видела особых оснований гордиться собой, поскольку ни возраставшая день ото дня сила, ни практические знания по магии, которых ей вполне хватало, чтобы уже сейчас получить звание полноправной сестры, не были ее личной заслугой. Силу давала ей Первозданная Искра, а умения принадлежали Гвен, старательно оттачивавшей их за годы учебы. Из всех своих достижений в области магии Эйрин по-настоящему гордилась лишь несколькими заклятиями, которые научилась создавать сама. Это были либо устаревшие чары, на смену которым пришли новые, более совершенные и эффективные, либо очень специфические (хотя, в общем, простые), с крайне ограниченной областью применения, поэтому ни те ни другие Гвен не изучала. А Эйрин освоила их по дороге на Тир Минеган под бдительным присмотром Ивин, пожелавшей проверить ее способности к самостоятельному обучению. Результат оказался вполне приличным, в особенности с учетом того, как мало Эйрин смыслила в теоретических вопросах.