– Что за уважаемый? – поинтересовался Гена.

– Их двое. Это Сережа Муромский и Коля Магадан.

– Ты хочешь сказать, что уважаемые воры в законе Муромский и Магадан тебя ждут на стрелке? – удивился Гена.

– Да, позвоните, у нас важный разговор. Для них важный. Они все равно будут меня искать.

Конечно, со стороны адвоката это был чистый блеф, никакой встречи с этими законниками у него не было. Более того, он просто с ними не был знаком. Но расчет был на то, что если Банан ему поверит, он точно его отпустит. По их понятиям, наезжать на одного безоружного адвоката такой кодлой был определенный беспредел, и Гена, дороживший своей репутацией в криминальном мире, не должен на это пойти.

Все молчали. Адвокат понял, что Гена оценивает сложившуюся ситуацию. Теперь от него зависело решение, как действовать дальше. Он прекрасно понимал, что если адвокат не блефует, то бандитское следствие быстро вычислит похищение адвоката его людьми. И тогда с него могут спросить по законам криминального мира.

– А что у вас за тема? – поинтересовался Гена.

– Прости, не могу сказать. Сам их спроси, если хочешь. Вот их телефон. – И адвокат продиктовал первые пришедшие ему на ум цифры. – Они сами мне будут звонить минут через двадцать, они в ресторане «Загородный» отдыхают и ждут меня.

Гена отошел в сторону и стал кому-то звонить. «А вдруг он набирает этот номер, – подумал адвокат, – тогда все откроется, и пытка будет не просто жестокой, а очень жестокой».

Минут через пять Гена вернулся. И неожиданно сказал, обращаясь к своим приближенным:

– Братва, нам пиковые стрелку забили. Через полчаса у этого ресторана. Они думают, что мы заодно с Гринбергом в этой теме. Кидок нам хотят предъявить.

– Гена, а что с этим адвокатом делать? – спросил один из парней.

– Отпусти его. Куда он денется! Его адреса мы знаем.

– Гена, спасибо, – сказал адвокат. – Кстати, Гринберг меня тоже кинул, он не оплатил мне счета за юридическое обслуживание за 2 месяца, в офисе есть документы.

– Это твои проблемы, адвокат. Все, свободен! – сказал Гена. – Если Гринберг вдруг появится, набери нам на трубку. Не обидим.

Адвокат понял, что опасная ситуация для него миновала.

Прошло две недели, как Вадим жил в загородном доме. За это время ничего особенного не произошло. Встречались они с Мариной редко. Вадим возвращался с работы, не ужиная, поднимался в свой кабинет. Утром они иногда встречались за завтраком, но Вадим быстро заканчивал трапезу и уезжал на работу. Прислуга, чувствуя, что хозяева находятся во враждебных отношениях, разделилась на два лагеря. Если Тамара полностью поддерживала Марину и занимала ее сторону, то Толик принял сторону Вадика и старался как можно реже попадаться на глаза Марине. Когда Вадим возвращался домой, то вызывал Толика, и они долго о чем-то разговаривали.

Марина пыталась разгадать, что же задумал Вадик, зачем он попросил эти три недели. В конце концов она начала верить, что ему необходимо дождаться приезда Игоря, председателя правления банка.

Но однажды, когда прошло две с половиной недели, Вадик приехал домой пьяным. Он молча прошел на первый этаж и, увидев Марину, сидящую в кресле с чашкой кофе, изо всей силы ударил по спинке стула.

– Ну что, сучка, – прошипел он, – добилась своего?

Марина удивленно взглянула на него.

– Что случилось? – спросила она.

– А ты не понимаешь? Что же тут непонятного? Все очень просто. Ты на меня донесла!

– Никому я не доносила! Мы же договорились, что ждем. Три недели еще не прошло. Я никому ничего не писала!

– Тогда почему Игорь все знает?!

– Погоди, я не понимаю…

– Ну да, не понимаешь… Игорь приехал из отпуска раньше времени, тут же вызвал аудиторскую проверку банка, и сейчас шьет мне хищение средств, фактически уголовное дело. И ты хочешь сказать, что никакого отношения к этому не имеешь?

– Вадик, поверь мне, – проговорила Марина, – я ничего никому не говорила и никаких бумаг не писала.

– А может, это сделали твои адвокаты?

– Ничего они не делали! Хочешь, я при тебе наберу номер и спрошу у них?

– Давай, звони!

Марина взяла телефон и позвонила адвокату.

– Виктор Михайлович, мой супруг спрашивает, не звонили ли вы кому-нибудь, не информировали ли о том деле, о котором мы говорили, какие-либо инстанции, в частности председателя правления его банка.

Марина включила громкоговоритель на телефоне, чтобы Вадим слышал ответ.

– Нет, Марина Андреевна, – раздался голос адвоката, – ничего и никому не писал. Мы же договорились – ждем три недели. А это время еще не прошло.

– Ну вот, ты слышал? – Марина повернулась к Вадиму.

– Тогда откуда он все знает? – Вадик еще больше разъярился.

– Погоди, успокойся, – попыталась утихомирить его Марина.

– Как я успокоюсь? – Вадим подскочил к столику, схватил чашку с остатками кофе и изо всей силы грохнул ее об пол. – Чего ты добиваешься? Развод затеяла, раздел имущества… Я понимаю, ты очень хочешь, чтобы меня посадили, тогда все достанется тебе.

– Погоди, не кричи, соседи услышат…

– А пускай слышат! – не унимался Вадим. – Плевать я хотел на соседей! Пусть знают, что мы с тобой разводимся, что ты хочешь завладеть моим имуществом!

– Да, ты негодяй, ты подлец! – не выдержав, Марина тоже начала кричать. – Ты растоптал всю мою жизнь! И ты еще какие-то претензии предъявляешь?

В комнату вбежала встревоженная Тамара.

– Успокойтесь, пожалуйста, – заговорила она, – у соседей уже свет зажегся!

– Где Толик? – продолжал кричать Вадик. – Пускай баню затопит! Я в баню пойду! Мне надоело с вами разговаривать! Видеть никого не хочу!

– Анатолий вчера в отпуск уехал, – сказала Тамара. – Вы же сами его отпустили…

– Как это уехал? Никуда я его не отпускал! Он что, самовольно уехал? – не унимался Вадим. – Эй, Толик, топи баню!

Он вышел из дома.

– Марина Андреевна, – заговорила Тамара, – успокойтесь. Ясно, что он пьяный. Пусть пойдет в баню, утром проспится, и все будет нормально.

Марину очень встревожила полученная информация. Она позвонила Саше.

– Саша, тут странная ситуация сложилась… Пьяный муж начинает обвинять меня…

– Мне Виктор Михайлович уже звонил, – прервал ее Саша. – Он вас не ударил?

– Нет, все в порядке. Только чашку разбил. Он обвиняет меня и вас в том, что мы уже дали ход бумагам.

– Но мы ничего не делали. Более того, ни с кем информацией не делились, поэтому никто ничего не должен был знать. Может, его начальник действительно узнал о чем-то?