Некоторые проекты Ольги были Игорю известны. Например, вот висели наброски самобеглого бронированного парового молота. По идее, он был предназначен для разрушения долговременных оборонительных сооружений. Но заказа даже на пробный экземпляр не поступило — перед армией даже в отделенной перспективе не стояла задача штурма подобных укреплений.

А вот проект парового танка с тросовой гусеницей. Конструкция совершенно пожаробезопасная, с рациональными углами бронирования… Но к счастью или сожалению на вооружение российской армии поступали вполне сносные бронесани «Остин-Кегресс», именуемые за кордоном как "русский тип танка".

— А это что? — показал Мастер на незнакомые ему чертежи.

— Это?.. Это ракета… Вот смотри — это кабина, здесь находится командир экипажа, пилот… Тут двигатели, здесь топливо…

Игорь всмотрелся в чертеж внимательно, думал, водил пальцем по линиям. Наконец заметил:

— А кочегар?

Ольга опешила:

— Кочегар?

— Ну да. Двигатель вижу, а вот куда садить кочегара — не понимаю.

— Это же ракета! Здесь совершенно иная система! — начала Ольга.

…И остановилась. Мастер зевнул — похоже, это было ему не интересно. Может быть, даже наверняка он знал, что кочегар здесь неуместен. Может, пытался пошутить.

— Ладно… — проговорил Игорь — Давай прощаться… Я пойду.

— Куда?

— Есть хочу — умираю. Пойду, какого-то токаря загрызу.

Ольга не улыбнулась. Бывало, на заводе действительно пропадали рабочие. Говорили, де, вышел опохмелиться и не вернулся.

Игорь ушел неслышно. Не скрипнула даже дверь, хотя Ольга уже полтора месяца все никак не могла намеревалась смазать надоевшие своим скрипом петли.

Не было слышно и шагов по металлическому полу пролета. Казалось, Игорь никуда не ушел, а остался стоять за дверью. Но старожилы знали: Мастер может пройти через весь цех, что никто его не заметит.

-//-

Рано утром Ольга покинула завод. Сделала это на борту бандюковского бронепоезда.

Его перегонял старый опытный машинист вместе с двумя молодыми кочегарами.

В отсеках у орудий скучала обслуга, навербованная приморским бандитами прямиком с какого-то миноносца.

По отношению к даме, да и к прочим все вели себя крайне пристойно… Не пили сивуху, не играли в карты даже на интерес. Было понятно — среди бандитов имеются люди серьезные.

Когда от города отъехали верст на десять, послышался рев гудка скобелевского завода бронепоездов. Он как раз будил рабочих, извещая их о начале нового трудового дня.

Говорят, в хорошую погоду да при соответствующем ветре гудок можно было расслышать за сорок верст от завода. А у птиц, пролетающих рядом с гудком разрывалось сердце.

Но на расстоянии десяти верст, да еще за шумом бронепоезда гудок слышался словно плач, стон.

Кому-то могло показаться, что завод оплакивает уход своего лучшего механика…

Но Ольга так не считала.

Трактир назывался "Под Красной Звездой".

В нем уже наступил коммунизм, пусть и только для военных. Денег тут не брали принципиально, зато за талоны, в кредит и просто под честное слово всегда предлагали посетителям одно и то же: а именно кислую квашеную капусту, к ней пиво такое разбавленное, что оно более напоминало квас.

Обслуживали в трактире плохо часто хамили. Убирали редко, если убирали вовсе. Вероятно, нынешние власти рассуждали так: наступит момент, когда грязь внутри, превысит ту, что снаружи. И посетители вместо того чтоб мусорить, начнут помещение очищать.

Но Аристархов заходил туда частенько, хотя бы потому, что, работая в училище, получал множество талонов, но обменять их на что-то мог Не во многих местах.

Садился или у окна или у стены, а чаще — где повезет. На халяву народа сбегалось много.

Зайдя в этот раз, Евгений обнаружил, что его любимый стол занят, но сидит за ним его бывший денщик.

Обменялись рукопожатиями. Аристархов присел напротив. Спросил:

— Меня ищешь?

— Да нет, просто зашел. Но видеть рад…

Не спрашивая разрешения, принесли обычный набор: всю ту же капусту с пивом.

— А я ведь, ваше высокоблагородие, теперь в батальоне заместо вас… — сообщил денщик. — Совет меня выбрал. Говорят, что я при вас дольше всех был, ну и многому научился. Только ведь что с меня толку — башка у меня дурья. Только и того с меня толку, что чай вам готовить… Думал отказаться: говорят, мол, под трибунал отдадим…

Аристархов прихлебнул пиво и печально улыбнулся. Дескать, ничем не могу помочь.

— А все-таки, мож дадите мне по старой памяти пару советов? Чему вас там учили?

Улыбка Евгения стала еще печальнее:

— Меня, братец, не для гражданской войны учили. А на гражданской войне обычные законы не срабатывают. Один воевал без резервов, победил, отстоял город — молодец. Второй в абсолютно такой же ситуации проигрался, его зарубили — уже через неделю о таком никто не вспомнит.

— Во-во! Про резервы и всякое такое! Может, книжку какую посоветуете почитать? Я ноне грамотный!

— Да какая там книжка… Нынче резерв — это фактор не надежности, а хаоса. Это ты у себя в тылу держишь шайку, которая вдруг что — ударит тебе в спину. Один хороший агитатор стоит полка.

За соседним столом кто-то хвастался:

— Из этого нагана я убил министра временного правительства. Надо его в музей снесть! Дабы поколения светлых времен смотрели на энто революционное, красное оружие!

Старичок, похожий не то на ходока, не то паломника к Гробу Господнему отвечал:

— А разве в министре было какое зло?

— Ну а как же! — искренне удивлялся убийца. — это же был министр! Кровопийца! Буржуй!

— А чего это был министр?

Убийца пожал плечами: сие было ему неизвестно: вероятно то был владелец какого второразрядного портфеля.

— А может, то министр был образования или там главный над лекарями. Может, он всю жисть о народном благе пекся, как Плевакий?

…Новоиспеченный комбат сделал глоток пива, спросил:

— Так что, о гражданской войне нет книг?

— Боюсь, что есть… — ответил Аристархов.

И отхлебнул из своей кружки. Казалось, что там не пиво, а вода, которой мыли бочки из-под пива.

— И как она называется? — оживился денщик.

— "Апокалипсис"… — и наклонился над столом так, что его середина оказалась где-то под животом. — Мне тут историйку рассказывали… Была тут атака беляков недалеко. Половина красного батальона разбежалась, дезертировала. И что делают с другой половиной? Отдают ее под суд ревтрибунала! Где логика-то? Их-то за что, они ведь не побежали!!!