— Где мои бабки, уроды? — отвешиваю смачного леща уцелевшему гопнику. — Че, козлы мелкие, без своих железок уже не такие смелые?

Последний и не думает нападать, засранец безбожно трусит. Его коленки ходят ходуном так сильно, что это заметно даже сквозь трубы широких штанов.

— Откуда мы возьмем пятьдесят штук? — хнычет он, потирая краснеющую щеку.

— Какие пятьдесят, отброс, ты че за лоха меня держишь? Пятьдесят было вчера, а сегодня уже семьдесят пять. — отвешиваю еще одну пощечину. — Карманы выворачивайте, недоумки.

Поочередно шмонаю этих троих. Они настолько напуганы и сломлены скоротечной расправой, что даже не помышляют о сопротивлении.

— Двенадцать штук на троих, вы че, засранцы, прикалываетесь надо мной? Чтобы завтра к вечеру бабки были или долг возрастет. Усекли? — еще раз пересчитываю смятые банкноты. — Не слышу!

Носком пинаю под дых, сидящему на корточках гопнику, который до этого момента старательно размазывал по своей морде кровавые сопли. И пробиваю коронный правый прямой в солнышко наименее пострадавшему лещеносцу, чтобы не сильно отрывался от коллектива. Грабили вместе, а значит и страдать должны поровну.

— Да. — скулит, держась за печень первый.

— Да. — булькает кровавыми соплями второй.

— Да. — хрипит третий, пытаясь продышаться.

— Тогда валите и чтобы до завтрашнего вечера я вас не видел.

Гопники стремительно скрываются с места своего позора, а я перевожу все свое внимание на странного паренька. Который и не думал убегать, а все это время наблюдал за избиением своих обидчиков. С его лица исчез страх, он сменился любопытством.

— Понравилось?

— Ага, это было круто, господин! Такие клевые удары!

От подобного обращения меня едва не переклинило. Так ко мне еще никто в этом мире не обращался. К хафу вообще не принято обращаться с приставкой господин, даже если этот хафу каким–то чудесным образом выбился в люди.

— А ты воспитанный парень, да?

— Это все мама. Она постоянно мне твердит, что я должен относится с уважением ко всем людям независимо от их расы, пола и вероисповедания.

— Твоя мама — мудрая женщина. Держи. — протягиваю ему отнятые у гопников купюры. — Эти парни наверняка ни раз отнимали у тебя деньги.

Не знаю, что меня сподвигло на этот поступок, его искренность или уважение, которое он проявил к полукровке.

— Да–нет, я первый раз встречаю этих ребят. Обычно, я задерживаюсь в собачьем питомнике неподалеку от школы до самого вечера. — качает он головой, не спеша принимать деньги.

Ну на нет и суда нет, запихиваю мятые банкноты в карман. Мне больше достанется.

— Слушай, парень, а когда тот козел выкручивал твою руку тебе было больно? — решаю сменить тему.

— Да–нет. — пожимает тот острыми узкими плечами, после чего с легкостью проворачивает руку в плечевом суставе по часовой стрелке.

— Уау! А ты так только с руками можешь?

— Нет, я с детства очень гибкий. Мама думала, что это какая–то болезнь, но врачи сказали, что все в порядке.

Польщенный моим вниманием он тут же становится на мостик, после чего «переламывается» пополам в пояснице и просовывает голову между собственных ног. Что–то подобное я видел в Цирке дю Солей, но там этот элемент исполнялся взрослым подготовленным атлетом, а не обычным японским школьником. Это впечатляет, что за удивительное тело у этого парня.

— Ясно, не думал заняться боевыми искусствами?

— Думал, мне отказали, сказали, что я слишком слабый.

— Даже для айкидо?

— Ага. — протяжно вздыхает пацан. — Меня отправили на татами с одной девочкой и она валяла меня несколько минут. Было очень стыдно.

— Слушай, а как тебя зовут?

— Уэхара Мичи, приятно познакомится. — он кланяется.

— А меня зовут Антон, но ты можешь звать меня Недзуми. — повторяю его движение. — Послушай Мичи, а хочешь я помогу тебе? Сделаю так, что через месяц ты сможешь одолеть ту девчонку и тебя возьмут на обучение?

— Было бы круто! — воодушевляется пацан. — А точно получится?

— О, я тебе это гарантирую.

С таким телом, я слеплю из этого пацана первого мастера бразильского джиу–джитсу этого мира. Черт, да он буквально рожден для возни в партере. За месяц я сделаю так, что этот скромный паренек с легкостью затащит любого малолетку в партер и играючи придушит его там. А когда Мичи попадет в настоящее додзё, то станет моими глазами и ушами, которые помогут вызнать нужные мне секреты.

— Господин, Недзуми, вы меня пугаете. Вы так странно смотрите на меня и улыбаетесь.

— Ох, Мичи, я просто вижу твое великое будущее.

— Правда?!

— Кончено, парень, я сделаю все, чтобы твое желание осуществилось.

— Спасибо, Вам, большое! — он кланяется. — Рассчитываю на вашу помощь!

После того, как мы с Мичи договаривались о том, что встретимся у меня дома в первый день летних каникул, я отчаливаю. Надеюсь, пацан хорошо запомнил мой адрес, не хотелось бы его потом вылавливать.

Одно дело сделано, теперь на тренировку. Изначально, после драки с гопниками я рассчитывал заскочить в старшую Тосэн, но встреча с Мичи спутала мне все карты. Ну ничего, Троица может потерпеть до завтра. Ради встречи с этими заносчивыми болванами я не намерен пропускать тренировку. Особенно, учитывая тот факт, что есть немаленькая вероятность повторной партии в маджонг. А тратить время на эту бесполезную хрень, когда на носу важные дела мне чего–то не хочется.

— Здравствуйте, господин Сато. — кланяюсь тренеру, когда захожу в качалку.

Тот лишь молча кивает в ответ, продолжая пыхтеть и тягать гантели, стоя перед зеркалом. Сегодня народу чуть больше, чем обычно, поэтому за моими тренировками наблюдает больше глаз, но это меня не смущает. Поработав около часа с железом в силу своих скудных возможностей, чтобы нарастить немного мяса, приступаю к основному «блюду». Растяжка, а затем работа на мешке. Я мог бы полностью перенести отработку ударов в свой внутренний мир, но пока не хочу рисковать. Злоупотребление этой странной техникой может аукнуться мне в самый неподходящий момент. А мешок, мешок — это проверенный годами способ, который осечек не дает.

— Господин Сато, а почему кроме меня никто не притрагивается к мешку? — после окончания тренировки подхожу к Сато, чтобы попрощаться и задаю давно интересующий меня вопрос.

— Так взрослые люди, неудобно им. Это же баловство, они может и хотели бы почувствовать себя крутыми бойцами, помахать руками и ногами, но стыдно перед остальными посетителями свои умения демонстрировать. — значит дело в местном менталитете и внутренних запретах. Я‑то думал, что за этим кроется какая–то страшная тайна. — А бойцы сюда не заглядывают, предпочитают у себя тренироваться.