Сэм Кук, один из ведущих американских певцов, и его «Летнее шоу» проведут бесплатный концерт в одном из тринидадских сиротских домов, на заключительном тринидадском этапе своих будущих гастролей, 9 и 10 ноября.

Это стало известно из письма от корпорации Сэма Кука, Нью-Йорк, мистеру Вальмонду «Толстяку» Джонсу, секретарю фан-клуба Сэма Кука в Тринидаде, выступившему спонсором концерта.

Бесплатный концерт состоится 11 ноября, на следующий день после концерта мистера Кука в Сан-Фернандо.

Из «Тринидад Гардиан»

Вальмонд «Толстяк» Джонс, секретарь фан-клуба Сэма Кука, неожиданно вылетел на Мартинику вчера утром, за 36 часов до того, как его кумир должен был выступать в переполненном зале кинотеатра «Глобус», Порт-оф-Спейн.

Мистер Джонс, популярный устроитель карнавалов, — тот «импресарио», который стоит за разрекламированным визитом Сэма Кука в Тринидад.

Американский певец, согласно договоренностям с мистером Джонсом, должен дать два концерта в кинотеатре «Глобус», Порт-оф-Спейн, — сегодня, и два в кинотеатре «Империя», Сан-Фернандо, — завтра. Он и шесть его музыкантов, как был оговорено в переписке, должны были прилететь в аэропорт Пьярко. До самого позднего вечера певец и его оркестр так и не появились.

Билеты на оба концерта в «Глобусе», 4.30 и 8.30 вечера, были полностью распроданы. Билеты на шоу в Сан-Фернандо продавались как «горячие пирожки», сообщили нам.

До своего отъезда мистер Джонс рассказал, что после своих четырех представлений м-р Кук даст благотворительный концерт для детей-сирот.

Агент по рекламе в Порт-оф-Спейне, потративший более 1000 долларов на рекламу концертов Сэма Кука в Тринидаде, был весьма удивлен, узнав об отъезде мистера Джонса. Он немедленно прекратил все дальнейшие рекламные акции. Вечеринка с коктейлями в честь прибытия мистера Кука, которая была намечена на прошлый вечер в Отеле «Бреттон Холл», Порт-оф-Спейн, так и не состоялась. Некоторые приглашенные гости все же появились, но были разочарованы, узнав, что мистер Кук не приехал.

Возможно, одним из самых разочарованных среди тех, кто прибыл в «Бреттон Холл» повидать мистера Кука, был американский морской офицер с военной базы США в Чагуарамасе, который рассказал, что передал «несколько сотен долларов» мистеру Джонсу, договорившись о коротком выступлении певца на военной Базе.

Трое мальчишек обсуждали эту историю, стоя вечером у лотка с кокосами рядом с Саванной.

Индус сказал: «И че тут бучу поднимать, я не втыкаю. Это ж голова! Вот это голова!»

«Во-во, и моя тетка грит, — подхватил один из негритят, — грит, это меня не обнесли, а я два бакса отдала за интеллект».

«Два бакса отдала за интеллект». Это делает всякий дальнейший анализ смешным — ведь это естественным путем возникшая мудрость и терпимость, рожденная обществом плутов. А вы как думали? Поносить такое общество на чем свет стоит можно только не зная некоторых его важнейших свойств. И это не способность обманывать и запутывать. Ибо если такое общество питает цинизм, то оно же питает и терпимость, терпимость не по отношению к кастам, религиям и т. д. — ничего такого в Тринидаде нет, — но нечто более глубокое: терпимость к любой человеческой деятельности и симпатию ко всякому проявлению стиля и ума.

В Тринидаде нет никакого раз и навсегда установленного способа делать что бы то ни было. Любое здание может оказаться личной причудой. Нет общепринятой манеры готовить, одеваться или развлекаться. Каждый может жить с кем хочет и где может себе позволить. Остракизм здесь бессмыслен, санкции со стороны любой клики можно с легкостью игнорировать. Именно в этом смысле, а не в том, какой рекламируют в туристических брошюрах, тринидадец — космополит. Он хорошо приспосабливается, он очень циничен; не опутанный прочной сетью собственных социальных условностей, он с удивлением смотрит на социальные условности у других. Он природный анархист, никогда не считающий чины и положения тем, за что они сами себя выдают. Он природный эксцентрик, если под эксцентричностью понимать самовыражение, которому не мешают ни страх быть смешным, ни классовая мораль. Если у тринидадца нет никаких моральных критериев, то не свойствен ему и куда больший грех ханжества, и он не может пожаловаться на нетерпимость во имя благочестия. Никогда не сможет он достичь той общественно одобряемой зловредности лондонского домовладельца, который превращает жилой дом в пансион, берет за него астрономическую плату и при этом еще беспокоится, не живут ли его постояльцы во грехе. Все, что делает тринидадца ненадежным, эксплуатируемым гражданином, делает его же и разумным носителем цивилизации, чьи ценности всегда человечны и чьи критерии — только ум и стиль.

По мере того как тринидадец будет становиться все более надежным и эффективным гражданином, он все меньше будет оставаться тем, что он есть. Разрыв между богатыми и бедными — между государственным служащим, профессионалом и рабочим — уже увеличивается. Классовые деления закрепляются, и в стране, где ни один человек не может бросить взгляд назад без того, чтобы не обнаружить у себя в прошлом рабочего или вора, — а иногда рабочего, ставшего вором, — члены зачаточного среднего класса уже говорят о своих «предках». Именно этот класс устанавливает теперь общественные нормы, и текучесть общества уменьшилась. С коммерческим радио и рекламными агентствами был привнесен и весь современный аппарат по безрадостному времяпрепровождению, по убийству общинного духа и заточению каждого в отдельной клетке одинаковых амбиций, вкусов и эгоизма, — иными словами, пришли классовая борьба, политическая и расовая.

Когда люди говорят о расовой проблеме в Тринидаде, они не имеют в виду отношения между белыми и черными. Они имеют в виду соперничество между неграми и индийцами. Белые будут отрицать это, настаивая на том, что основной проблемой остается то презрение, которое испытывает их группа ко всем не-белым. Но теперь редко когда услышишь жалобы на предрассудки белых, и довольно часто можно услышать, как белые бичуют себя за эти предрассудки перед черной аудиторией. Они делают это, передавая возмутительные высказывания представителей своей группы и отмежевываясь от подобных чувств.

Но факт состоит в том, что власть в Тринидаде распределена равномерно — белые в бизнесе, индусы в бизнесе и в профессиональных сообществах, негры в профессиональных сообществах и на государственной службе, — так что расовые оскорбления лишаются всякого смысла. То, что калипсоньеро по кличке Воробей предсказывал совсем недавно, уже отошло в прошлое:

Ну, как посмотришь, куда все идет,

Все, что там с ниггерами было, пройдет,

И скоро по всей Вест-Индии раздасца:

«Пожалста, мистер Нигер, пожалста!»

Несмотря на оскорбительные высказывания, которые позволяют себе белые (в основном ради игры на публику), никаких злых чувств по отношению к местным белым на Тринидаде нет, а вот враждебность по отношению к «экспатам» возрастает. То, что они занимают высокие должности, — угроза, унижение, напоминание о тех днях, когда высшие посты принадлежали только экспатриантам, и о тех предрассудках, которые встречались в Англии. Но эта враждебность не распространена: она не выходит за рамки некоторых наиболее уязвимых категорий среднего класса.