Я встал на утрамбованную землю дороги, ведущей в Альсефорд, и впервые за полгода, проведенные в плену, вдохнул полной грудью, как свободный человек.

Не знаю, что там творится в Пантеоне и на что надеется Единый, но я от своих принципов не отступлюсь. Он — безумный мясник, и я не буду помогать ему в уничтожении богов этого мира, чтобы там не творилось в хозяйстве Георы. Должно произойти что-то на самом деле неординарное, чтобы предложение Единого вообще стало мне интересно, особенно после того персонального ада, который он мне устроил в застенках академии. Ведь на самом краю зрения мне до сих пор мерещились многочисленные виды фальшивой, но такой реальной Москвы, а сил не сорваться в панику мне предавал только холодный металл моего посоха в левой руке и тихий, едва слышимый зов Лу. Который, впрочем, сейчас не раздражал и навевал грусть о потере, а давал надежду. Значит моя богиня где-то там. Жива и зовет меня.

До Альсефорда я добрался только после полудня, хотя идти было не так и далеко. Ради собственной безопасности я сворачивал в подлесок и кусты, как только кто-то появлялся на моем пути или начинал догонять, и ждал, пока путники пройдут мимо. Так я пропустил мимо себя несколько обозов, следующих в бывшую Академию, группу бойцов в увольнении, судя по их веселому гомону, каких-то крестьян и два отряда всадников, чьи кони своими копытами поднимали столько пыли, что она оседала потом еще четверть часа.

Основная причина такого маневрирования — посох в моих руках. Первое, в темнице мне не отдали чехол, а просто принесли оружие, то есть спрятать за спиной артефакт не выйдет. Второе — слишком заметным было оружие, что когда-то выковал для меня Сидир. Уверен, слишком многие на континенте слышали о клерийском бароне и его посохе, так что подставляться под резвых шаринских аристократов, что переметнулись на сторону Кватта, или же просто на лихих людей, которые захотят завладеть редким оружием, мне не улыбалось.

На протяжении всего пути я пытался обратиться к оружию, как это делал раньше, чтобы изменить его внешний вид. Маскировка, дар Калиты. Посох вроде бы и отзывался, но как-то нехотя. То ли богиня бардов перестала мне покровительствовать, то ли у меня не хватало еще сил. При этом я справедливо считал, что трансформация артефакта потребует от меня меньше сил, чем приведение в движение правой руки. Пусть она и перестала отторгаться организмом и я, вроде как, ее уже почти чувствовал, но перчатка Пала все так же висела безжизненным куском железа вдоль туловища.

Наконец-то мне удалось достучаться до артефакта, и уже через несколько секунд я держал в руках не блестящий боевой посох, покрытый тонкой вязью и рунами моих покровителей, а простую деревянную палку.

Благодаря этой трансформации и тощей котомке за спиной, сейчас я стал окончательно похож на увечного бродягу. Правую руку, чтобы не мешалась и не бросалась в глаза, пришлось тоже замотать тряпками, на которые я пустил смену белья. Из остатков того же белья я смастерил перевязь и повесил руку на уровне сердца, прижав холодный металл к груди.

В таком виде стало идти гораздо легче, да и сходить с дороги каждый раз, когда кто-то появлялся на горизонте, больше нужды не было. Мой образ дополняли и седые грязные волосы, кое-как собранный хвост, который я благоразумно спрятал под куртку.

Но долго мой покой длиться не мог. Только я подошел вплотную к крепостным стенам Альсефорда, как удача от меня отвернулась. Я попался на глаза группе наемников, которые прямо сейчас откровенно измывались над парой крестьян, привезших на косой телеге свои нехитрые товары в город. Краем глаза я заметил простенькую сбрую, корзины, веники — короче всю ту продукцию деревенских семейств, которую можно было произвести зимой или после посевной, когда появлялось свободное время. Фактически, я стал свидетелем гоп-стопа, прямо у крепостных ворот, до которых было полсотни шагов.

— Че смотришь, калека?! — проревел один из бугаев, что стоял во втором ряду и следил, чтобы никто не мешал его товарищам трясти крестьян.

Вполне возможно, что последние приехали в город с деньгами — закупить необходимое для сезона, ведь путь до города мог быть неблизкий, да и зачем гонять телегу дважды? Так что поживиться этим стервятникам точно было чем.

Последние полчаса я шел исключительно на морально-волевых, сражаясь с острой резью в боку и тяжестью в ногах, так что вопрос наемника решил тихо проигнорировать. Не мое это дело, да и не в той я кондиции, чтобы заступаться за слабых.

— Эй! Седой! Я тебя спрашиваю! Че пялишься?! Или глаза жмут? — повторил верзила, быстро окинув меня взглядом.

На мне была добротная обувь, неплохая куртка, да и вообще одет по местным меркам я был хорошо. Следовательно, денежки у меня тоже водились. К такому нехитрому выводу пришел наемник и, оставив своих коллег гопать простых мужиков, жестом поманил за собой двух бойцов и направился ко мне, на другую сторону дороги.

«Да твою дивизию, за что мне это», — подумал я перед тем, как получить сильный удар между лопаток. Один из этих шакалов быстрее, чем я мог ожидать, зашел ко мне за спину и повалил на землю. При падении у меня вышибло воздух из легких, а боль в боку стала еще сильнее. Но выручил посох — опершись на лже-деревяшку, я не растянулся в пыли, а просто припал на колено.

— Ну че, любопытный, спрашиваю, глаза жмут? Ты хоть знаешь, на кого зенки свои таращишь, чучело? — сказал наемник, замахиваясь ногой, чтобы дать мне по лицу.

От перелома носа и выбитых зубов меня спасли рефлексы и пробудившаяся в груди ярость. Со всей доступной мне сейчас скоростью — а так как я сейчас был слаб и истощен, это было не слишком-то и ловко — прямо так, стоя на колене, я выбросил вперед и вверх руку с зажатым в ней посохом и ткнул бугая концом в лицо, попутно вскакивая на ноги. Перевязь, в которой лежала моя мертвая правая рука сейчас только мешала, стесняя движения плеч и спины, но сбросить ее времени не было.

Почти моментально мне в ухо прилетел кулак одного из наемников. В голове зазвенело, земля стала уходить из-под ног. Почти вслепую я отмахнулся посохом по широкой дуге и зажал палку в подмышке, будто бы у меня в руках было боевое копье. Это с виду палка деревянная, я же знал, что посох был вполне себе железным и в бою не подведет. Таким, при должной силе удара и амплитуде, без всяких божественных сил и магии можно сделать солидную дыру в черепе.

— Ты че, сука, попутал?! — Мой удар разбил наемнику верхнюю губу и сейчас он ощупывал языком повреждения. — Сейчас мы с ребятами научим тебя вежливости. И монет за ущерб тоже найдем, у тебя есть, точно знаю.

— И сапоги ему тоже такие хорошие не нужны, — подал голос один из наемников, тот, что пока стоял чуть в стороне.

Все трое, после этого стали обступать меня со всех сторон, как опытные шакалы, зажимая в кольцо.

Да, не так я представлял себе финал своих приключений. Даже смерть от истощения или гибель в каскаде галлюцинаций Единого не была бы столь же тупой, как вот эта ситуация. Драка у дороги, под стенами крупного города, когда мне только-только удалось выбраться из плена. Ну как, выбраться, технически, меня конечно же отпустили. Но все равно, погибать тут или получать какие-то дополнительные увечья, сверх тех, что нанес мне брат Итан и жрецы Единого своими молитвами и стараниями, мне категорически не хотелось.