– А чем не вариант? У меня будет свое шоу «Слейд убивает», и я перебью там всех вампиров. Как тебе?

– А как тебе шоу «Слейд умирает»? Я бы посмотрела.

Друзья Слейда засмеялись. Тана встала и выкинула испачканную картонную тарелку.

Она подошла к Зиме и Полуночи, сидевшим у розеток. Сестра склонилась над ноутбуком. Брат поднял глаза на Тану и стянул наушники с головы, приминая голубые волосы. Тана впервые обратила внимание на футболку под его черной курткой, с надписью маленькими белыми буквами «ХОЛОДНЕЕ ТЕБЯ». Она фыркнула.

– Ого, – сказал Зима, – так намного лучше.

– Спасибо, – она поморщилась. – Все еще хочешь, чтобы мы вас подвезли? Я пойму, если нет.

Он коснулся плеча Полуночи, заставив ее поднять голову.

– Думаю, нам стоит это обсудить. Наверное…

– Мы хотим, чтобы вы нас подвезли, – твердо ответила Полночь, готовая дать отпор брату, если будет возражать.

Зима не стал возражать.

И пока свой день последний не увидит тот, кто смертен,

На земле не называйте вы счастливым никого.

Софокл, «Эдип-царь»

Вампиры всегда были красивее людей: на их гладкой мраморной коже даже не было пор. Чем старше они становились, тем ярче блестели их странные глаза, а волосы напоминали шелк. Казалось, что обитающие в них демоны, силы, которые не дают телам упокоиться в могиле, очищают их в своем пламени, сжигая все человеческое, чтобы обнажить что-то лучшее. Каспар Моралес украл огонь у Прометея, а его дети разнесли пламя по всей земле.

Они были противоестественно красивы, сияя с экранов, словно падшие ангелы. И это сразу стало проблемой. Людям нравится все красивое. Даже если оно пытается их убить и съесть.

Когда инфекция начала распространяться и появились первые карантинные зоны, обнесенные стенами – возведенными на скорую руку, неспособными удержать всех, кто должен был оставаться внутри, – репортеры рисковали жизнью, взбираясь на груды обломков, чтобы показать зрителям то, на что тем так нравилось смотреть.

Ютуб, Фликр, Инстаграм быстро наполнились фотографиями зубов и крови. Когда все только начиналось, оператор-любитель выложил видео, где несколько длинноногих девушек-вампиров пили кровь потрясенного мужчины средних лет; оно за пару часов набрало несколько сотен тысяч лайков. Светские колонки писали о вампирах, которые быстро приобрели статус знаменитостей, и кровавый след делал их только интереснее.

Вампиры были дверью в мир сказок и магии. Они стали волком в лесу, который бежит к дому бабушки, боссом из видеоигры, на которого можно охотиться, не испытывая угрызений совести, чудовищем, готовым соблазнять, могучим и вечным созданием, которым мог стать каждый. Прекрасные мертвецы, прекрасная смерть. А если после кровавых оргий они и теряли свою красоту, становясь чудовищно распухшими, с лиловыми лицами, то хорошо это скрывали. Все боятся смерти, а вампиры бессмертны.

Многие хотели стать вампирами, но не у всех хватало смелости.

Каждому хотелось увидеть их, хотя бы издали.

И никто на самом деле не хотел, чтобы они исчезли.

В Америке было семь горячих точек, семь поцелуев Каспара Моралеса, семь мест, на которые обрушилась тьма. Шесть из этих городов стали Холодными и пять из них существовали до сих пор. Изо всех, кроме Сан-Франциско, шли трансляции, как правило, оплаченные корпорациями и инвесторами. Шоу об охотниках на вампиров, где действующие лица часто менялись, и шоу о самих вампирах – например, трансляции из салона Люсьена Моро, – свидетельствовали о странном перемирии между людьми и кровопийцами.

Холодные города стали тюрьмами, власть в которых принадлежала заключенным. Внутри вампиры были свободны. Но за их пределами любой вампир – неважно, прятался он, устраивал ли резню или только недавно обратился, – становился законной добычей охотников и военных.

Если кто-то жаловался, что система несовершенна, что инфекция все равно распространяется и романтизация мертвецов только усугубляет проблему, ему советовали посмотреть, насколько хуже обстоят дела за пределами Соединенных Штатов – и на то, сколько денег приносит сохранение статуса-кво.

Хорош будет покойничек.

Чарльз Диккенс

Когда Тана добралась до стоянки, Эйдан сидел на заднем сиденье «форда», открыв дверь и выставив ноги наружу. Габриэль склонился над ним, закинув одну руку на крышу машины, и что-то тихо говорил; заметив Тану, он замолчал. Ветер отбросил назад его волосы, похожие на встрепанные вороньи перья.

– Эй, – окликнула их Тана.

Эйдан казался уже не таким больным, его щеки даже слегка порозовели. Габриэль где-то добыл тяжелые байкерские ботинки. Тана не помнила, когда они появились, но на заправке он точно был босиком – она запомнила его босые ноги и разбитое стекло, которое он, казалось, не замечал.

Интересно, откуда у него эти ботинки…

«Пожалуйста, – подумала она. – Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, хватит на сегодня ужасов».

– Ворота Холодного города ближе, чем моя тень, – сказал Габриэль. Взгляд его винно-красных глаз остановился на новом платье и причесанных волосах Таны, словно он пытался запечатлеть в памяти ее новый образ. Она тут же вспомнила, что на ней теперь только платье без бретелек, и смущенно одернула подол. – Можете сдать меня охране, когда приедем. Слышал, за вампиров полагается награда.

Тана пристально посмотрела на Эйдана, вспоминая его слова на заправке.

– Интересно, кто бы мог это предложить?

В этот момент из-за спины Таны появилась Полночь, переводя взгляд с Эйдана на Габриэля.

– Он в порядке? – Девушка убрала голубые пряди за ухо.

– Будет в порядке, – ответил Габриэль. – Он станет новым существом, сохранив прежнее обличье.

Эйдан повернулся к Полуночи.

– Прости за все это. Ну, ты поняла… Я поеду с вами в Холодный город.

Тана хотела возразить, сказать, чтобы он не сдавался раньше времени, но чем дальше, тем труднее будет сопротивляться голоду. Эйдан был реалистом. Да и кто она такая, чтобы заставлять его отказаться от бессмертия?

Полночь слабо улыбнулась, Зима за ее спиной сердито нахмурился. Через плечо у него были перекинуты два битком набитых мусорных мешка. В руке он держал потрепанный чемодан.

После прослушивания сообщений Тану охватило какое-то жуткое спокойствие, но она предпочитала не анализировать свое состояние. Это было такое спокойствие, которое питается неправильными решениями и адреналином. Ей хотелось побыстрее начать действовать, лишь бы перестать думать о том, что выбрать. К сожалению, это чувство – желание нажать на газ вместо тормоза, – было ей уже знакомо.

Тана надеялась, что решение, которое она принимает сейчас, не того же сорта. Но она не могла представить, как умоляет отца впустить ее, не могла представить, как пытается доказать, что она не заразна, даже если это правда. И очень не хотелось расстраивать Перл.