– В полной отключке, – сделал вывод Клим, с неприязнью покосившись на Тихоню. – Интересно, чем на этот раз он так себя забальзамировал? Похож на того, кто вот-вот воскреснет из мертвых. А начиналось все с невинного пива и клея, как он утверждал. Что будем делать? Дикий ему голову открутит за это. Да и нам перепадет…

Проныра шмыгнул носом, втянув сопли.

Глаза Тихони вперились в какую-то точку далеко позади них и абсолютно не реагировали на свет фонаря, плясавшего в руке Клима. Глубокая прострация.

– Передоз? Слушай, может, он умер? – поинтересовался Проныра.

Клим пожал плечами. Затем нагнулся, похлопал Тихоню по щеке – реакции никакой, после чего взял за руку, подержал. Ощутил слабый пульс. Заглянул в зрачки Тихони, расширенные, словно их показывали через телескоп.

– Нет, – выпрямившись, пробормотал он. – Не умер. Хотя реально похож на просроченного эмбриона, вынутого из банки со спиртом. Сам себе могилу копает.

– Н-да-а, ты прав, кореш… – промычал Проныра, мрачно приглядываясь к Тихоне, и почесал у себя за ухом. – На приболевшего этот катальщик косяков не смахивает. Чувак давно уже сломался. Не рожа, а прямо маска для Хэллоуина. И как теперь этот кусок застывшего говна в чувство приводить? Чем же тут так воняет-то? То ли дерьмо, то ли химикаты какие-то, не пойму…

– Скорее и то, и другое, и третье… – Клим снял очки и провел рукой по лицу. Меж его бровей легла складка. Горло его сжималось, как лапа панды вокруг земляного ореха. Он судорожно соображал, что дальше делать.

– Ага, – согласился Проныра. – Словно кто-то выстриг клок шерсти с немытой, волосатой задницы древесного кенгуру[23], забил все это убойное дерьмо в косяк и славно покурил. Точь-в-точь.

– Да что мы в угадайку играем… – Клим снова нагнулся, поднял с пола блюдце с обугленной шестигранной пирамидкой, понюхал, чихнул и отшатнулся.

– Что за дрянь? – гундосо поинтересовался Проныра, на всякий случай зажав пальцами нос. И смерил Тихоню таким взглядом, будто вместо него на полу лежали экскременты.

– Точно не знаю, но слышал об этом, – со знанием дела заявил Клим и дважды громко чихнул. – Новый наркотик… очень-очень дорогой. Я доселе ни разу его не видел. О полном химическом строении никто до сих пор не ведает, даже те, кто его изготовляет. Основной ингредиент добывается из панцирей пришельцев-моллюсков и смешивается с кучей химикатов. ДНК пришельцев, как я читал, ученые до сих пор не расшифровали, ничего не попишешь. Наркотик называется «Дуло Черной Дыры». Сокращенно: ДЧД. Слышал о таком? Очень крутая штука.

– Слышал, забористая, сейчас чего только не придумают, – признался Проныра. – В народе эту наркоту еще называют «нырни-и-вынырни». Откуда у Тихони такие деньги и связи, чтобы купить ДЧД в нашем ссаном городишке? Одно название чего стоит! Тут основной доход от мелкой контрабанды и быдловатых фермеров, уставших трахать овец. Был бы Мельбурн или Сидней, куда ни шло.

– Может, выиграл – или украл? – предположил Клим, вернув блюдце на пол. – У него сейчас все одно не узнаешь. Думаю, Тихоня придет в себя не раньше завтрашнего вечера. Похоже, он здесь еще с утра лежит.

– Тогда нам всем скоро кранты, – удрученно произнес Проныра. – Наркодельцы не прощают такого. Да и не мог он ни у кого столько денег умыкнуть, чтобы купить. Тихоня чистит карманы одной лишь шушере, по мелочи. Ты историю о Счастливчике Дике слышал?

– Краем уха. А что?

– А то! Как он умер, знаешь?

Клим покрутил головой.

– Очень удачливый был вор. Из старших. Как-то решил хорошо подзаработать и в таверне обчистил одного мелкого толкача зелья – тот пообедать зашел. Взял-то всего ничего, чепуху, но через неделю нашли на берегу его жалкие останки, над которыми основательно потрудились акульи зубы и крабы. Едва опознали по родимому пятну на макушке. А меж ребер был воткнут крюк с куском перекушенной веревки. Понимаешь? Его использовали в качестве наживки, охотились на тех самых акул.

– Жуть… – В горле Клима застыл колючий комок страха. – Не заливаешь? Что же теперь делать?

– Сколько стоит эта убойная хрень, как думаешь? – спросил Проныра, кивнув на пирамидку.

– Точно не знаю, но слышал, что удовольствие не каждому торчку по карману. Единственный плюс – к нему не привыкают. Что-то вроде развлечения для очень богатых пижонов, решивших повидать дно своего подсознания. Но при передозировке может крыша съехать набекрень. Начисто.

– Что если он припрятал еще немного наркоты? – предположил Проныра, растягивая каждое слово. И предложил: – Давай его обыщем, а?

Клим пожал плечами, протер стекла очков платком и водрузил их обратно на нос:

– Ищи сам.

Проныра склонился и пошарил по карманам Тихони, что-то нащупал и замер. Сквозь стиснутые зубы прорвался сдавленный смешок. Он достал маленький пакетик с перламутрово-желтыми пирамидками, показал его Климу и воскликнул:

– Ого! Глазам не верю! Ты только посмотри! Посмотри! Целая дюжина! Что я говорил?! Метко я почувствовал! Вот урод! – В его глазах блеснула задорная искорка.

Клим ошарашенно смотрел на содержимое пакета. Слова пробкой застряли у него в горле. Его словно ударили в солнечное сплетение. Пол уходил из-под его ног.

– Кранты нам… Точно кранты… – теперь уже Клим повторял эти слова снова и снова, будто застрявшую в гортани мантру.

– Слушай, заткнись! – выпалил Проныра, пряча драгоценную находку в карман, и с жаром его заверил: – Поглядим еще, не все так уж плохо. Есть огромный плюс: теперь мы богачи. Если никому об этом не скажем, то все пройдет без сучка без задоринки. Ищи-свищи нас потом!

– Хм. А ребята? А Тихоня? Он будет молчать?

– Уверен, что перебрав этой дряни, он и себя не скоро вспомнит. Он и в нормальном состоянии всегда занимается мысленной мастурбацией, слова не вытянешь. У него скворечник поврежден давно и туда даже простые слова оседают с трудом. А попробует что сказать – я ему язык вырву.

– Думаешь, все будет в порядке и никто не станет искать пропавшее ДЧД? – не своим голосом выдавил Клим. – Ты сам-то в это веришь? По-моему, у тех ребят, что производят такую дорогостоящую наркоту, все и везде должно быть схвачено. Ты ведь сам сказал, что Счастливчика убили за меньшее? А тут…

Проныра нервно хохотнул – как будто гавкнула собака.

– Да не каркай ты! Заладил, как выдрессированный попугай.