Торопливо вытаскивая футболку из рюкзачка, стирая кровь и перевязывая рану, Мара гадает, что же ей делать дальше в этом темном незнакомом месте. Ясно одно — бросить ребенка, который рисковал своей жизнью, чтобы помочь ей попасть внутрь, за городскую стену, она не может.

Мара удрученно гребет по темным водам Нижнего Мира, лежащего под стенами Нью-Мунго. Что же ей делать дальше? До сих пор она не обдумывала свои шаги, и решение пробиться за стену вместе с мальчишкой пришло само собой. Но сейчас ей бы совсем не помешал план действий. Может быть, как только мальчишка придет в себя, стоит отправиться к башням и попробовать проникнуть в Нью-Мунго? Но тут Мара вспоминает о своей грязной одежде и немытых волосах, о липкой коже. В таком виде можно даже не пытаться…

Мара снова щупает мальчишкин пульс. Сам он по-прежнему не шевелится, но пульс бьется ровнее — она в этом уверена. Она осторожно щекочет ему пятки. Мальчишка изумленно распахивает глаза, однако остается лежать на дне своей «раковины».

— Значит, ты жив, — мягко говорит Мара. — Добро пожаловать обратно на этот свет.

Он смотрит на нее ничего не выражающим взглядом, потом дотрагивается до раны на голове и хнычет.

— Ничего, до свадьбы заживет — Мара откидывает с его лица длинную нечесаную прядь.

Он молча, настороженно следит за каждым ее движением. Потом с трудом садится.

— Как тебя зовут? Скажи хоть что-нибудь, — просит Мара — Ты, наверное, ровесник Кори. Сколько тебе лет? Пять? Шесть?

Он не отвечает, только чирикает что-то своему воробью. Мара осторожно снимает с его головы пропитанную кровью футболку, пытается осмотреть рану, однако в темноте ничего не разобрать. Но, наверное, рана не такая уж и серьезная, иначе он не смог бы сесть. Мальчишка фыркает.

— Поговори со мной, — уговаривает его Мара. — Ну чего ты только урчишь? Ты что, совсем не умеешь разговаривать?

Неужели совсем некому было научить его говорить? Никто за ним не смотрел? Но как же он тогда выжил?

Тут мальчишка начинает быстро-быстро чирикать, глядя прямо перед собой, как будто там, во мгле, что-то есть. Мара тоже смотрит, но ничего не видит. Однако, по мере того как они всё дальше и дальше углубляются в Нижний Мир, глаза ее понемногу привыкают к окружающей темноте, и она начинает различать какие-то странные очертания.

— Что это? — ахает Мара.

Прямо из воды торчит большущая черная рука. Когда они подплывают ближе, она понимает, что это полуразрушенный мост, обрывающийся в пустоту, — мост в никуда. У Мары перехватывает дыхание. Должно быть, это развалины старого, утонувшего мира, покоящегося под Нью-Мунго. Интересно, а есть тут еще что-нибудь подобное? Перегнувшись через край «раковины», она заглядывает в темную воду и вскрикивает от неожиданности.

Привидения! Там привидения!

Глупости, убеждает она себя. Привидений не бывает. Успокойся и посмотри еще раз.

Она вновь склоняется над краем. Но они по-прежнему там — под водой движутся светящиеся полупрозрачные тени. Вздохнув поглубже, Мара продолжает напряженно вглядываться в темноту. Их много, очень много. Чуть ниже серебристых созданий светятся какие-то линии и фигуры. Неожиданно до нее доходит. Это крыши, башни и разрушающиеся стены! Прямо под ней лежит старый затонувший город. От него идет призрачное сияние. А скользящие привидения — всего лишь рыбы, которые тоже светятся.

— Ух! — громко выкрикивает чей-то голос. Мара взвизгивает от страха. — Ух! Ух! Угу!

Кричат прямо у нее за спиной. Мара вжимается в дно «раковины», дрожа от страха, крепко ухватившись за мальчишку, и, тем не менее, заставляет себя оглянуться, пытаясь разобрать во тьме, откуда доносится голос — Угу!

На это раз крик раздается откуда-то сверху, но Мара по-прежнему ничего и никого не различает. А потом вдруг видит — бледное призрачное лицо с широко раскрытыми яростными глазами. Оно внезапно возникает из темноты и стремительно проносится у нее над головой.

— Ух!

— Кто вы? — в ужасе кричит Мара. — Я Мара. А вы, кто вы? Что вы?

Но ответа нет. Призрак исчезает так же стремительно, как и появился; эхо его жуткого крика постепенно тает вдали. Что это было?! Один из обитателей здешнего мира? Или — от этой мысли у нее холодеет сердце — призрак из затонувшего города?

Мара гребет мимо странных туманных очертаний — она не понимает, что это такое. Неожиданно мальчишка начинает взволнованно чирикать. Мара, вся дрожа, испуганно вглядывается в темноту, но стенающих призраков, вроде бы, не видно. Тихонечко звякнув, «раковина» наталкивается на торчащий из воды шест. Мара отгребает немного в сторону и тут только замечает огромную черную тень, нависающую над водой. Она щурится, до боли напрягая глаза, но не может ничего разобрать в этой кромешной тьме. Что это? Сердце снова начинает отчаянно биться, но тут, как и в прошлый раз, угол ее зрения непроизвольно меняется, и Мара понимает, что пугаться нечего. Это просто земля, высокий земляной холм. Островок посреди затонувшего города? Знаком ли мальчишка с этим местом? Но он ведь, даже если и знаком, всё равно не скажет…

Когда раковина ударяется о берег, они выбираются наружу. Наклонившись, Мара с наслаждением касается рукой травы. На холме возвышается какое-то здание. От него исходит слабое свечение, но это не холодное сияние призрачного мира, а теплое — оно идет откуда-то изнутри. Мальчишка радостно верещит.

— Это церковь, — объясняет ему Мара. Она узнает знакомые формы, едва они взбираются на холм. Однако, подойдя поближе и оценив размеры здания, она понимает, что это не просто церковь.

Мальчишка напряженно к чему-то прислушивается. Теперь и до Мары доносятся какие-то звуки. Громко лопоча, мальчишка тащит ее к высоким деревянным дверям, но она всё же задерживается на миг, чтобы прочесть надпись над входом:

Кафедральный собор города Глазго[2]

Это название ничего ей не говорит, и она идет вслед за мальчишкой. Оказавшись внутри, Мара удивленно осматривается. Собор напоминает ей башни в Сети — всё те же просторные залы, заваленные грудами электронного мусора. Но она никогда не предполагала, что подобное место может существовать в реальности. Стоя посреди огромного каменного зала с высокими колоннами, глубокими нишами, в которых прячутся статуи, и разбитыми окнами с остатками разноцветного стекла, Мара понимает, что не ошиблась; собор — это просто очень большая церковь. А город Глазго — тот самый затонувший город.

Изнутри собор освещен множеством небольших костров. Повсюду: на высоких подоконниках, надгробных плитах, среди колонн — сидят, висят, кувыркаются, носятся толпы грязных мальчишек и девчонок. Собор битком набит водяной шпаной! Мара смеется, но глаза ее полны слез — бедные брошенные дети, так вот где они устроили себе жилье!