Ее узкая ладонь доверчиво оперлась на его пальцы.

Вероника прыгнула на берег и побежала вверх по песку, смеясь и оступаясь.

Владимир выбросил якорь, прижал его знакомым валуном и побежал за ней.

Спугнутые ими чайки поднялись с плеса и, громко крича, закружились над заливом.

Наверху Вероника остановилась, оглянулась. Теплый речной ветер спутал ее мокрые волосы.

Владимир подбежал к ней и осторожно взял ее маленькие руки в свои.

Она быстро высвободилась и, опустив голову, пошла по песку.

Владимир пошел рядом.

Одна из чаек повисла над ними, отчаянно махая крыльями и крича. Ветер подхватил песок, закружил и понес назад к заливу.

Вероника подняла высохшую створку раковины и легко сломала.

– Ну, как же теперь быть? – тихо спросил Владимир, вглядываясь в ее загорелое лицо.

Она вздохнула, бросая под ноги острые кусочки раковины:

– Не знаю…

Он забежал вперед и снова взял ее руки:

– Но я же не могу без тебя! Что же мне делать? А?

Вероника опустила голову:

– Что делать… мне кажется… нужно просто…

Он вздохнул, достал подмокшую пачку сигарет, закурил.

Чайки, успокоившись, снова опустились на розовый песок. Отсюда они казались маленькими белыми пятнами.

– Как тут хорошо… – огляделся Владимир.

– Да… – пробормотала Вероника, улыбнулась и вздрогнула.

– Что, холодно? – спросил он, беря ее за локоть.

– Нет, нет… – порывисто высвободилась она и пошла дальше, разгребая песок босыми ногами.

– Какая ты все-таки красивая, – пробормотал он, еле поспевая за ней. – Я тебя как увидел тогда, у Валерки, так вот… ну, не знаю… что-то произошло со мной.

Он покраснел и потупился.

Вероника молчала.

– А я… я тебе хоть понравился немного?

Вероника улыбнулась и кивнула.

– А что ты тогда подумала?

– Подумала… я подумала… что я сопливая…

– Как – сопливая?

– Сопливая пизда.

Владимир бросил сигарету и пошел рядом, покусывая губы.

Они пересекли дюну и оказались в сосновом бору.

Воздух потеплел и запах хвоей. Высокие прямые сосны чуть покачивались, шершавые стволы их поскрипывали. Ажурные голубые тени колебались под ногами.

– Ну, а к сестре ты так и не съездила? – спросил Владимир.

– Нет.

– Почему?

Она пожала худым плечиком, подошла к сосне и положила ладони на бугристую кору.

Владимир осторожно провел рукой по ее влажным спутанным волосам.

– Не надо… пожалуйста не надо… – тихо прошептала она, прижимаясь к сосне.

Он обнял ее, ткнулся лицом в пропахшие рекой волосы.

– Не надо… не надо…

Голос ее задрожал.

Он отстранился и вдруг быстро поцеловал ее в шею.

Вероника вздрогнула, села на песок и быстро проговорила, прищурив слегка раскосые глаза:

– Здесь охуительно пиздеть про блядей и ебарей… охуительно…

Владимир опустился рядом.

Теплый сухой песок был усеян отвалившейся корой.

Сосны тихо покачивались, ветер мягко шуршал в кронах. Между соснами просвечивало синее небо…

Владимир нажал кнопку звонка и успокаивающе улыбнулся Веронике:

– Не волнуйся. Все будет хорошо.

Она еле заметно кивнула и опустила свое загорелое лицо в букет из мокрых речных лилий.

Дверь медленно отворилась. На пороге стояла полная седая женщина с добродушным лицом и маленькими, живо блестящими глазками. Увидев Владимира и Веронику, она удивленно открыла рот:

– Господи…

Владимир, улыбаясь, шагнул к ней:

– Не пугайся, мама, это мы. Познакомься: это Вероника. Моя однокурсница.

Выражение удивленного испуга сменилось на лице полной женщины, уступив место добродушному оживленному облегчению:

– Господи… Володя… да что ж так… ой, я очень рада. Проходите!

Вероника вошла, неловко протянула лилии:

– Нина Ивановна, это вам.

Пухлые руки громко всплеснули:

– Ох, красота какая! Да где ж вы насобирали?

– На косе, мама, – ответил Владимир. – Там их столько, в глазах рябит…

Нина Ивановна осторожно приняла букет, восторженно качая головой:

– Чудо, чудо… Да проходите в большую комнату, что ж вы в коридоре… Вася! Иди сюда, посмотри какие лилии! Ведь это усраться сушеными хуями!

Из комнаты вышел русоволосый широкоплечий юноша, очень похожий на Владимира:

– Привет.

Заметив поправляющую волосы Веронику, он покраснел и тихо поздоровался:

– Здравствуйте…

– Здравствуйте, – улыбнулась Вероника.

Владимир потрепал Васю по вихрастой голове:

– Ну, что оробел?

Вася молчал, потупленно улыбаясь.

Владимир весело шлепнул его по худому плечу:

– Молчишь – хуй дрочишь. Хватит мяться. Лучше покажи Веронике свой телескоп.

Они прошли в большую комнату. Здесь было просторно, чисто и светло: солнечные лучи искрились в круглом аквариуме, стоящем на подоконнике, в правом углу рядом с письменным столом поблескивало черное пианино, слева по всей стене теснились книжные полки.

– Садитесь, садитесь! – суетилась Нина Ивановна, любуясь букетом. – В ногах правды нет… Я его вот в эту вазу поставлю…

– Да, в этой они красиво будут смотреться, – согласился Владимир.

Вероника опустилась на диван:

– Как у вас уютно…

– Правда? – радостно улыбнулась Нина Ивановна.

– Правда.

– Спасибо, – покачала головой Нина Ивановна.

В ее быстрых глазах блеснули слезы. Она ушла и вскоре вернулась, осторожно неся вазу с лилиями:

– Вот… и поставим прямо сюда…

Ваза опустилась на середину круглого стола, накрытого красивой льняной скатертью.

– А где же ваш телескоп? – спросила Вероника Васю, нерешительно стоящего возле пианино.

Он вздрогнул, почесал висок:

– Да вообще-то он не готов… расплывается еще…

Владимир сел рядом с Вероникой:

– Ну что ты скромничаешь, Вась. Представляешь, он соорудил телескоп и по ночам нам покоя не дает, наблюдает фазы Венеры и Луну разглядывает.