без парусов, но и без мачт и такелажа.

Жаль что я ни где не попрактиковался работе со свистком, потому что «ответка» прилетела сразу — это круглое, каменное ядро, разорвало на тысячу картечин, каждая из которых, как мне показалось, прилетела по мне. Хорошо, что шагнув вперёд, я невольно прикрыл Томаса, и его только немного зацепило по левой руке. Ну а я лежал бы весь в крови, утыканный каменным крошевом, если бы не браслет. Он меня прикрыл голубоватым щитом, чем-то напомнившим мне щит от посоха магистра Филиппа.

— Твою дивизию!

Я огляделся, — Томас стоял с открытым ртом, не обращая внимания на кровь, что сочилась по рукаву его куртки. Лошади жались к стене, их по счастливой случайности, не зацепило, мой щит прикрыл и их, спасибо, что они стояли от меня метрах в пяти. Каменные стены самого прохода совсем не пострадали, не было ни трещин, ни обвала. Видимо свисток работал узконаправленно! И это счастье, что так получилось, а то лежали бы мы сейчас заваленные кучами осыпавшейся породы.

Постой-постой, а что это ещё за Сёма? О каком Семёне говорила эта голова — репродуктор? Не успев как следует оглядеться, я услышал ржание наших коней.

Выругавшись совсем уж неприлично, я бросился к нашим скакунам. Круглый кинулся за мной, придерживая раненную руку.

Ах вашу так-рас-так… Да это засада по всем правилам! К нам с другой стороны прохода катилась ещё одна голова, но заметно крупнее!

— Томас, придержи коней! — Я поспешил вперёд, чтобы между мной и слугой с лошадьми было несколько метров.

Ядро накатывалось довольно быстро, в красных глазах читалась ярость, а прорезь рта напоминала оскал большой белой акулы.

— Разорву, — услышал я его голос.

— Сёма, я вас умоляю, — нагло начал я, — мы тут с товарищами посовещались, и решили таки оставить вас без обеда, — с этими словами я дунул. На этот раз дунул послабее, но и не совсем тихо, учитывая размеры этого шара для боулинга. Сначала, мне показалось, что ничего не происходит, и я уже собирался дунуть ещё раз, но потом заметил, что шар замедлился и уже на ходу начал разваливаться на куски. Остатки головы подкатились к моим ногам и замерли. Попинав ногой эти камни и повернувшись к Томасу, я, страшно довольный собой, улыбаясь на все 32 зуба, изрёк, — Спасибо за внимание, оваций не надо.

Круглый держал поводья лошадей раненной рукой, значит ему не сильно досталось. Подняв вторую руку для приветствия, он вдруг застыл, и указывая мне за спину закричал:

— ХОЗЯИН!

Глава 10

Я обернулся — что, опять? Но в проходе никого не было. И только взглянув на склон, мне удалось заметить это…

ЭТО больше всего напоминало какое-то насекомое. Большая треугольная голова крепилась на высокой бронированной груди которая переходила в длинное толстое тело со множеством ног. Чёрный покров этой «бяки» блестел в лучах солнца, которое попадало на край склона.

Это что, и есть та самая мама, про которую говорил первый шар? А они что её дети? Да ну… Не может быть. Скорее всего они просто так называли это страшилище.

Но вот кого эта маманя мне напоминает? Ха… Да это же богомол! В крайнем случае очень похожа. Даже передние ноги с такими же шипами как у этого насекомого.

И что с ней делать? И что она может нам сделать? Хотя, глядя на эти довольно толстые передние хваталки, можно было предположить, что она может нам сделать очень больно!

— Спокойно, Круглый, разберёмся, — крикнул я через плечо и пощупал браслет. Тот был едва тёплый. Это что, он не чувствует опасности? И что делать? Попробовать молнией, или подождать и посмотреть, что будет делать эта козявка.

А козявка потихоньку спускалась в проход. Под её ногами не зашуршал ни один камень, и сама она была как каменная. Когда она спустилась вниз и замерла, я увидел, что росту в ней добрых три метра! Она стояла от нас метрах в десяти, но я понял, что при желании она одним прыжком покроет это расстояние.

У меня в груди снова начала закипала ярость, пальцы рук сжались в кулаки. Ну что, ТВАРЬ, посмотрим кто кого? Ну поясе у меня висел меч, но было понятно, что этой булавкой я даже дотянуться не смогу до этого насекомого семейства настоящих богомолов. Попробовать камнедробительный свисток? Так она вроде живая и на каменную совсем не похожа. Ухозакладыватель, думаю тоже не поможет — ушей-то у неё нет. По крайней мере мне так кажется. Хм, что же делать-то?

Тем временем мамаша немного развела в стороны передние лапы и с негромким выдохом — «ХА», резко свела их перед собой.

Меня швырнуло, как от взрывной волны. Перекувыркнувшись несколько раз я долетел до слуги и рухнул у него в ногах.

— Ох, ё… — С трудом поднявшись я взглянул на Томаса, — уводи лошадей!

А «мать колобков» уже приблизилась к нам, и вновь развела в стороны передние хваталки…

— Держись, — мой крик совпал с очередным — «ХА» и мы, со слугой и лошадьми, дружной компанией закувыркались в сторону откуда недавно пришли…

Мгновенно вскочив, и даже не глянув что стало с Круглым и лошадьми, я направился к твари. — Ах ты хакалка безмозглая, да такие как ты у меня под ногами десятками дохли!

Мамаша, склонив голову на бок опять стала разводить лапы.

Не доходя до неё метров пять, я вытянул руки вперёд и представил, как сжал её горло и попытался пригнуть насекомое к земле. Не тут-то было. Такое впечатление, что я ухватил толстую ветку дерева и тяну её вниз.

Тварюга забилась у меня в руках, и стала поднимать переднюю часть тела, стараясь подтащить меня к себе. Мои сапоги заскользили по каменному крошеву. Сильнее сжав руки и стараясь смять горло, или что там у неё было, я упёрся ногами в камни.

Мать колобков-переростков снова развела лапы и резко их свела, но из её пасти вырвался только хрип, похожий на рычание.

Мы стояли в клинче — она старалась подтащить меня к себе и ударить шипастыми хваталками, а я всё сжимал и сжимал руки на её горле. Сил у меня больше не было и задушить мне её не удавалось. Надо было что-то придумать…

— Да ты и в правду каменная что ли? — прорычал я, — ну тогда так, — перехватив из последних сил горло твари левой рукой, я поднял правую и представив, что это кувалда, ударил мамашу по её треугольной