Кожа Марен похолодела и покрылась мурашками.

– Они страшно слабы в математике, – сказал Амос. – Им пришлось прибегнуть к помощи калькулятора, чтобы умножить пять на тысячу.

Марен посмотрела на коробки.

– Итак, там пять тысяч снов. Слишком много для лагеря такого размера, особенно учитывая, сколько снов у них уже было. Как выглядела эта дама?

– Не знаю, уже не молодая. – Амос вытер бесхозным полотенцем нос, и Марен поёжилась.

– Примерно сколько ей лет? Как бабушке или как моей маме?

Амос задумался.

– Может быть, чуть старше наших мам? Где-то так.

– А раньше ты её в лагере не видел? – сказала Марен. – Во что она была одета?

– Не знаю… в обычную одежду, – ответил Амос. – У неё были ну очень яркие красные очки.

– И она только бросила кучу коробок в прачечной и ушла? – уточнила Марен.

– Вроде бы да, – сказал Амос. – Она очень хорошо ориентируется в лагере.

Бросив взгляд в окно, Марен частично стянула с коробки клейкую ленту и протиснула внутрь руку. И точно: коробка была полна снов. Она на ощупь узнала бы их где угодно. Марен вытащила горсть белых пакетиков.

– Интересно, откуда они знают, какие из них какие? – сказала она, поворачиваясь к коробке, чтобы посмотреть, есть ли на ней этикетка. Но на коробке были напечатаны логотип «Иллюзии лунного луча» и череда букв и цифр.

Вытащив телефон, Марен сфотографировала коробку, а затем быстро сделала снимки всех остальных коробок, на которых имелись разные комбинации букв и цифр. Затем проверила время.

– Пойдём, – сказала она. – Нам нужно встретиться с Хэлли.

Глаза Амоса стали огромными, как автобусные колёса. Марен застонала. Она не собиралась укорять Амоса за его чувства, но всё было бы намного проще, если бы все перестали влюбляться в её сестру.

– DU RIECHST NACH HAMSTERFÜЯEN![15]

Амос выбросил руку, чтобы остановить Марен, и попал ей в живот.

– Там кто-то есть!

Вздохнув, Марен отмахнулась от роя комаров.

– Это просто Анри. Или, вернее сказать, Генрих. – Она указала на зелёную птицу, сидящую на крыше полуразрушенного лодочного домика.

Они проделали долгий путь через лес. Всё тело Марен чесалось и было сплошь в царапинах. Всё, о чём она могла думать, – это о том, как бы нырнуть в прохладное голубое озеро.

Амос шагнул мимо огромного папоротника и придержал его, давая ей пройти.

– За чем именно он шпионит здесь?

– Понятия не имею, – сказала Марен. – За него отвечает бабуля. Если, конечно, за Анри и его поведение можно отвечать.

– KДSESCHNÜFFLER![16] – крикнул Анри.

– Я понятия не имею, что ты говоришь, Анри, – сказала Марен, чему она была рада. – И перестань кричать, а не то тебя услышат.

Анри отпрыгнул влево, затем вправо и недовольно, но уже тише, пискнул.

– Так-то лучше, – сказала Марен, заглядывая внутрь лодочного домика. Волны плескались о его переднюю стену, но внутри было сухо, а вдоль задней стены тянулись широкие полки, на которых, вероятно, когда-то хранились каноэ и каяки.

Хлюпая по грязи кроссовками, Амос метнулся мимо и смахнул с нижней полки клок толстой паутины.

– Лодочных домиков с привидениями не бывает, верно? – сказал он, вытирая руки о шорты и всматриваясь в стропила, где всё шевелилось.

– Определённо нет, – сказала Марен, хотя никогда раньше не видела такой жуткой лодочной станции.

Снаружи дул лёгкий ветерок, гнилые бревна строения скрипели и стонали. Тени прыгали и извивались, а внутри было как минимум на десять градусов холоднее, чем снаружи. Марен вздрогнула. Из собранных здесь ингредиентов получился бы эпичный кошмар. Она даже пожалела, что не взяла несколько контейнеров для сбора всякой всячины.

– Эй? – окликнула Хэлли снаружи.

– FREUND EINES MARIENKAFERS![17] – отозвался Анри.

Марен и Амос вышли на пляж, где обнаружили Хэлли в окружении стайки уток. Увидев Анри, утки кряканьем поприветствовали его и подплыли к нему ближе.

– Привет, Амос, – сказала Хэлли.

– Эй, привет, как дела? – ответил Амос, а Марен так сильно закатила глаза, что даже стало больно.

Она быстро ознакомила Хэлли с тем, что они с Амосом выяснили, а затем рассказала им про письмо, которое заметила в домике директоров, а также про мастерскую снов Талии Мандрагоры.

– Её ингредиенты абсолютно легальны, и она выглядела так, будто знала, как делать сны, но она не использовала никаких снотворных средств, – сказала Марен. – Так что это был всего лишь маленький пакетик с правильными ингредиентами, которые не сработали.

– Странно, – задумчиво произнесла Хэлли. – Как вы думаете, она не знала или намеренно умолчала об этом?

– Вопрос на миллион, – сказала Марен.

– Бабушка велела мне никому здесь не доверять, – сказала Хэлли. – Даже людям, которые кажутся совершенно невежественными.

Хороший совет. В последнее время Марен списывала со счетов слишком много на первый взгляд невежественных людей.

– Что было такого важного на пляже, что ты до сих пор не могла встретиться со мной? – Она попыталась, но не сумела сдержать придирчивый тон.

– Я расспросила Кармеллу про её сны, – сообщила Хэлли. – Я сказала ей, что, когда вырасту, хочу стать продавцом снов, как и она, и попросила её научить меня всему, что она знает.

– Смело, – сказал Амос, и Марен согласилась. Если задавать слишком много вопросов, план Хэлли мог провалиться.

– Вы не поверите, что за чушь она несла! – воскликнула Хэлли. – Например, она сказала мне, что сны более эффективны, если на пакетик нанести эфирные масла.

Марен чуть не стошнило. Эфирные масла не должны попадать в рот, и они определённо меняли структуру сновидений. Она надеялась, что Кармелла не добавляла их в пакетики, которые продавала.

– Я видела бабушку за обедом и передала ей все сны, какие только собрала, – продолжила Хэлли. – Она анализирует их в своём коттедже, но у неё есть соседка по комнате, поэтому она должна быть осторожной.

– КРЯК! КРЯК! – Преувеличенно имитируя утиную походку, Анри вразвалочку вёл уток по кругу в какой-то странной птичьей игре.