Выстрел раскатился эхом по разделявшей барханы ложбине, и Бони подумал, что неплохо бы узнать, услышал ли его кто-нибудь еще.

Воды оставалось в обрез, и верблюдов пора уже было поить, поэтому разбивать ночной лагерь Бони не стал, а сперва отправился с обоими верблюдами через ворота в Южную Австралию. На полпути к колодезному озеру трезвон верблюжьего колокольчика оповестил, что Старый Джордж оторвался. Видимо, хотел достичь озера быстрее Бони. Колокольчик звенел взволнованно, и тем тревожнее, чем дальше удалялось животное. Ловить верблюда Бони даже не пытался: с Рози в поводу это было невозможно, отпускать же ее он не хотел.

Когда инспектор добрался до озера, Старый Джордж стоял на берегу, широко растопырив задние ноги, и все еще жадно пил. Бони подвел Рози к Джорджу и, напоив верблюдов досыта, уложил их на колени, чтобы дать им спокойно пожевать. Груз со Старого Джорджа пришлось снять, чтобы достать почти пустые канистры для воды. Наполнив их, Бони занялся изготовлением нового повода для Джорджа. От мотка тонкого троса он отрезал кусок нужной длины, сделал на конце петлю и хотел уже было накинуть ее на костылек, продетый сквозь верблюжьи ноздри, как животные внезапно вскочили. Они затоптались на месте и развернулись к озеру хвостами. Бони успел лишь бросить взгляд на свое ружье. Оно стояло совсем рядом, прислоненное к канистре с водой, но путь к нему преграждал Старый Джордж.

С невероятной скоростью к ним приближался чужой верблюд. Это был огромный зверь, каких Бони раньше видеть не доводилось. У инспектора мурашки побежали по коже: вне всякого сомнения, это был Лейк-Фроумский Кошмар.

9

Гигантский верблюд бежал иноходью, вспахивая песчаную пустыню, и невольно напоминал корабль на морской зыби. Казалось, у него было не четыре ноги, а всего две. Обе правые ноги дружно отрывались от земли и снова касались ее, а от земли столь же дружно отрывались уже обе левые. Корпус у верблюда был темно-коричневый и лишь пониже к ногам несколько светлее. Бежал он, словно таран, вытянув шею и пригнув голову, с видом весьма зловещим.

Бони хотел было прыгнуть к своему ружью, но в последний момент затоптавшийся Старый Джордж помешал ему. Инспектор обернулся — Кошмар был уже здесь.

С удивительной грацией зверь замер как вкопанный, обдувая лицо Бони своим теплым дыханием, и издал долгий, с хриплым клекотом стон, словно пеленой окутавший инспектора и обоих его верблюдов. Долго разглядывать было некогда, однако у Бони выработался уже инстинкт настоящего погонщика, и этот инстинкт сработал безотказно. Он молниеносно накинул петлю только что сделанного повода на морду животного, ухватился за его конец и потянул книзу.

— Хуста! Хуста! — крикнул Бони и дернул изо всех сил.

Верблюд захлопнул пасть, коварные искорки в его глазах погасли. Он опустился на колени, поджав задние ноги под брюхо. Потом вскинул голову и, мирно урча, принялся с усердием перемалывать свою жвачку. Оба верблюда Бони тоже улеглись рядом.

От страха все еще сосало под ложечкой. Бони бил озноб. Но он твердо знал, что теперь ему бояться больше нечего.

— Ну, что задумался, старина? — обратился он к Лейк-Фроумскому Кошмару. — Счастье и на этот раз мне не изменило. И тебе тоже повезло. Ведь, доберись я до ружья, лежать бы тебе сейчас дохлому в песке. Я понимаю, ты не хотел ничего плохого, только пообщаться. Ты соскучился по компании. С тобой скверно обходились. Тебя выгнали, по тебе стреляли и в конце концов обозвали Кошмаром. Ну-ка, посмотрим на тебя поближе. Костылек свой носовой ты потерял. Придется уздечку сделать, чтобы привязать тебя к дереву и приладить новый. Но только вот что я тебе скажу, парень: веди себя прилично, а будешь злобствовать — пристрелю. Это уж как пить дать!

Верблюд продолжал жевать и даже ухом не повел, пока ловкие руки Бони плели уздечку. Инспектор привалился на пробу к его горбу, верблюд даже не вздрогнул.

Бони закурил сигарету и попытался разобраться в своем положении. Третий верблюд был ему ни к чему. Те, что служили ему, были кроткие, как овечки, и нуждались разве что в воде, корм же себе добывали сами. С другой стороны, приблудный верблюд был сильным животным в расцвете лет, тогда как Старый Джордж уже слишком одряхлел, чтобы таскать тяжелые вьюки. Ньютон ни в коем случае не согласился бы на такое прибавление в хозяйстве, тем более что этот верблюд — по праву или вовсе без права — был провозглашен Кошмаром. И все же, удайся Бони вышколить этого дикого верблюда и затянуть на его брюхе подпруги вьючного седла, может, смотритель и сменил бы гнев на милость. Было здесь, конечно, и множество других «если» и «однако», но Бони решил все же дать Лейк-Фроумскому Кошмару шанс.

А как поведет себя Кошмар, если оставить его одного? Предвидеть ничего невозможно, но Бони решил все же рискнуть. Так или иначе, ружье надо забрать и канистры с водой на Старого Джорджа погрузить. Он снял руки с верблюжьего горба и потянулся за ружьем. Чужой зверь продолжал мирно жевать свою жвачку. Канистры с водой были прилажены на место. Старому Джорджу продели сквозь ноздри новый повод, и Бони подал своему вьючному верблюду команду вставать. Вслед за ним поднялась и Рози, и инспектор закрепил конец Джорджева повода на ее верховом седле. Встал и Кошмар. Сделал он это с заметной неохотой, медленно, все еще продолжая жевать, и позволил без всякого протеста привязать к своей уздечке тросик, скрепленный с вьючным седлом Джорджа. На пути к месту, где Бони собирался расположиться на ночлег, он вел себя просто образцово.

У старого костровища, где они ночевали с Каланчей-Кентом, Бони уложил верблюдов, снял с седел грузы и позволил животным встать. Он стреножил Рози и Старого Джорджа и, порывшись в вещах, отыскал запасные ремни и цепные путы. Затем осторожно приблизился к Кошмару, чтобы стреножить и его.

С чужим животным эта операция всегда крайне опасна: приходится низко нагибаться, а зубы у верблюда острые, подошвы мозолистые, а ты перед ним совсем беззащитен. Укусит верблюд или наступит на тебя — на всю жизнь калекой сделает, а в такой безлюдной местности это может даже стоить жизни.

Кошмар стоял спокойно. Бони успокаивающе похлопал животное по спине, его рука скользила все ниже, вдоль ноги. Теперь надо нагнуться. Так, пока все хорошо. Гигантский верблюд, как башня, высился над ним. Ловким приемом Бони закрепил ремень на