– А чего тут представлять. Ты – как енот. Я – как кот.

Енот поспешно указал на выход из пещеры и спросил:

– Это какой цвет?

– Снег-то? Белый.

– А вот и нет! Он белый только потому, что ты его таким видишь. А я его вижу так, как ты видишь синий. Понял?

– А оно мне надо? – Пус решил поиздеваться над другом.

– Это всем надо! – енот расплылся в улыбке. – Но ты не сердись, если не понимаешь. Это не все понимают. Вот просто ты видишь снег белым, а откуда ты знаешь, что он белый? Ты думаешь, что он белый потому, что тебе так сказали. Показали на снег и сказали «он белый». И ты думаешь, что это так. А это не так. Вернее, он белый, но для тебя белый. А для меня он такой, как для тебя синий. Понимаешь? Потому что мне показали на синий снег и сказали «вот он белый». И я всегда думаю, что синий снег называется белым. А для меня он синий.

– Масштабно мыслишь…

– Высшее образование все-таки!

– Но добыть себе еду не можешь.

Енот вздохнул и кинул в костер камешек. Резина почти прогорела, но запах от нее стоял еще сильный.

– Знаешь, Пус, я всегда сомневался в том, что правильно поступил в жизни, когда пошел учиться на инженера по системам деградации мелиорационных систем полей на три тысячи выше уровня предельной точки давления постоянного проверочного показателя. И жизнь меня всегда била по нервам. Помнишь, как меня посадили за хранение запрещенных книг? Или как лапы повозкой перебило? В общем, меня постоянно мучили сомнения, часто думал, что не выжить мне никак. Но вот в чем я не сомневаюсь – так это в том, что ты меня не бросишь тут умирать.

– Да куда ж тебя денешь, крыса ты пещерная.

– А я тебе еще расскажу кое-чего. Знаешь, что такое время?

– Да. 10 часов. Или 5 часов. Это – время.

Енот, гордо подняв подбородок, изрек:

– Нет, Пус, время – это то, что отдаляет тебя от рождения и приближает к смерти.

Мидун скривился, как он обычно делал, когда не понимал, о чем идет речь, или не хотел задумываться об этом.

– Время растягивает тебя по шкале лет, но сжимает тебя, когда дело доходит до радости. Время смеется над тобой, когда ты сам уже смеяться не способен, и потом обманывает тебя, заставляя думать, что вместе с тобой оно остановится. А ты потом смотришь, а оно не останавливается. И не замечает никто того, что остановился ты. И не знаешь, и не думаешь, что там, за окном время шевелит весь мир, которому плевать на тебя.

Мидун засобирался к выходу.

– Чумазый, ты, когда пьяный, такую ерунду начинаешь нести…

– Я не употреблял! – перебил кота друг.

– … но когда трезвый, то тебя понять вообще невозможно, – закончил тот свою мысль.

Чумазый ничего не ответил, только помолчал пару минут и подался в свою кладовую, откуда вынес что-то круглое, обмотанное старым тряпьем.

– С Днем Рождения тебя, Пус.

Кот навострил уши.

– С чем?

– С днем Рождения, говорю. Это тебе вот, подарок.

Кот оторопел и принял из лап енота сверток.

– А почему ты решил, что у меня сегодня День Рождения?

– А когда он у тебя?

Пус замялся. Он на самом деле не знал, когда у него День Рождения.

– Так почему бы и не сегодня? – енот уставился на него своей прокопченной мордой.

Мидун развернул тряпье и увидел простой круглый камешек, которых вокруг валялись тысячи.

– Ааа… Камень… Надо же, а я как раз хотел себе такой!

– Да, Пус?! А я знал! Ну, можешь не благодарить, это от всего сердца, от всего моего предынфарктного сердца!

Кот спрятал подарок в карман жилетки и пробурчал:

– Спасибо, друг мой дорогой. Жди ночью в гости, зайду.

Вскоре кот шагал мимо зигзагообразных желтых полос на снегу и размышлял, куда ему следует податься дальше. Совсем недалеко жил одинокий старый лев, потерявший свою гриву, хвост и нижнюю челюсть, работая машинистом в местной котельной. Ему однажды приспичило по нужде во время смены, и он быстренько сбегал к деревьям. А когда вернулся на пост, то увидел, что забыл открутить вентиль сброса давления пара, после чего котельную рвануло так, что льва нашли в сотне метров от того места. С тех пор в поселке не стало отопления, и приходилось топить дровами да навозом. В полусотне шагов дальше от его дома ютилась в маленькой хибарке выдра, которая промышляла тем, что продавала свое ухоженное лоснящееся тело любителям экстравагантных развлечений. Но тут кот самодовольно отметил, что такого развлечения, какое есть у него, нет больше ни у кого.

Пока кот предавался мыслям, лапы сами вынесли его к поселку. Стояло морозное утро. Солнце еще не успело подняться высоко и обрезать тени. Над несколькими домами висел дымок, подгоняемый ленивым ветром. А жителей нигде не было – в такое время лучше сидеть дома и не выпускать нагулянное за ночь тепло. Коту дышалось легко, грудь сама расширялась, затягивая сладковатый и будто липкий морозный воздух, но в гостях у друга он основательно продрог, сидя на холодном камне. Пус вскоре захотел забраться в тепло, отогреть лапы. Недолго думая, он толкнул первую попавшуюся калитку и ввалился во двор. Кот не тратил времени на разглядывание мелких хозяйственных сооружений, разбросанных на придомовой территории. Впереди в глубоком снегу виднелся домик, к которому даже дорожка не была прочищена. Втягивая носом воздух, кот определил наличие в доме кое-какой еды, которую недавно поставили на плиту. Пахло болотной колбасой, а это редкий деликатес. Мало кто достает ее из кладовых, не имея особого повода. А наличие особого повода почти всегда означает наличие гостей в доме. Впрочем, кота это не пугало. Стараясь не шуметь лишний раз, кот плавно, но быстро, прошел через двор к темным окнам домика и притаился под одним из них. Уши подсказали коту, что в доме только один хозяин, но может, кто-то спит в другой комнате. В чужих шагах, которые он слышал, читалась старческая шаркающая неравномерность ходьбы, и Мидун вспомнил, чей это дом.

Тут жил старый Шакал, давно растерявший зубы и когти в неравных боях с беззащитными слоями населения. Шакал Петрович был известен в своей молодости лихими разъездами на мотоциклах со своими дружками. Частенько они собирались вместе и вдруг срывались в соседние края пить, шуметь и бить морды всем, кто попадется под лапы. А иногда и не утруждали себя выездами, а начинали гулять прямо в своем поселке, ломая сдуру заборы, столбы и зубы. Несколько раз доходило до ножей, и горячие головы начинали выяснять отношения. Беды натворили они много, но родственные связи с волком Кабановым и его покойным отцом всегда помогали Петровичу уйти от ответственности, и через время снова начать буйную деятельность. Но в последнее время он сильно сдал и отошел от дел. Бывшие друзья, которые остались в живых, забыли его на следующий же день и перестали оказывать какую-либо помощь. Расстроенная печень больше не разрешала гулять, как раньше. Сломанные в боях суставы теперь отдавали тянущей болью при любой попытке их согнуть. Клыки сгнили и местами выкрошились, шерсть поредела и свалялась, не зная ухода. Стоило коту лишь мельком заглянуть в дом через окно, как он увидел это увядающее существо, которое пыталось доползти до кипевшего на углях чайника, еле-еле переставляя лапы.