– А «Сэлли» – моя любовь, – с гордостью признался Филипп. Он не стыдился своих чувств и считал, что лучше быть честным с Джейн с самого начала.

– Интересно посмотреть на нее, – проговорила она. – Я три лета подряд ездила в лагерь, где учили плавать на паруснике. У меня не было братьев, и я росла настоящим сорванцом, пока отец учил меня ходить под парусом. А потом, в старших классах, я открыла для себя каблуки и макияж и потеряла интерес к яхтам. Но когда приезжаю домой, то иногда плаваю с ним. Хотя маме это очень не нравится.

– «Сэлли» разрушила все мои отношения с женщинами, – признался Филипп немного смущенно. – А брак ваших родителей сохранился? Или они развелись? – Он хотел узнать о Джейн больше, и пока все, что она рассказывала, ему очень нравилось.

– Нет, они вместе. Думаю, много лет назад они пришли к компромиссу. Отец не просит маму плавать с ним, а она не просит отца кататься с ней на лыжах. В колледже мама была чемпионкой по горным лыжам и выиграла бронзовую медаль по скоростному спуску на Олимпиаде. Она до сих пор любит это дело, а отец ненавидит лыжи, и в итоге каждый занимается тем, чем хочет. Я пробовала и то и другое, но с горами мне подружиться не удалось. Мама катается на лыжах во Французских Альпах, а еще каждый год ездит в Канаду.

– А моя мама – художница, довольно хорошая. Вернее, отличная. А я не могу нарисовать прямую линию. Отец был профессором искусствоведения, и я пошел по его стопам. У меня две страсти в жизни – яхты и искусство. – Лоутон улыбнулся.

– А я люблю разбираться в законах, – сказала Джейн, приступив к обеду, – и защищать тех, кто сам этого сделать не может, – например, детей. Когда я училась в колледже, то летом работала в центре юридической помощи детям из бедных районов. А после выпуска меня взяли помощником в «АКЛУ»[9]. В итоге я решила получить высшее образование, стать настоящим юристом.

Филипп слушал с явным интересом, и Джейн продолжила:

– Все три года жизнь у меня кипела. По сравнению с ней практика в суде оказалась сущим болотом. Дела однообразные – пристроить вещи человека, у которого не было наследников или которому было все равно, кому они достанутся; уладить распри между жадными родственниками, которые, если бы не смерть, никогда бы не вспомнили о близком человеке. В общем, работа не очень веселая. Всю жизнь я этим заниматься не буду – едва выдержала последние три месяца. К тому же у меня злая начальница. Наверное, если все время вести подобные дела, то рано или поздно станешь циником. Жизнь у нее, похоже, сложилась несчастливо. Она никогда не была замужем и живет с больной матерью. В общем, одинокая женщина. Впрочем, в последнее время она ко мне подобрела. – Харриет стала больше доверять ей после дела о наследстве Маргериты, но Джейн не могла представить, что они когда-нибудь подружатся – да хотя бы сходят вместе на обед. Харриет всегда держала дистанцию и смотрела на мисс Уиллоуби свысока. Похоже, в жизни у нее была только работа. А в остальное время – постоянная забота о матери.

– Я уже говорил, что ужасно расстроился, когда меня перевели в ювелирный отдел, – сказал Филипп. – Я хотел только одного – скорей вернуться к искусству. Но, как и вас, дело Маргериты меня очень заинтересовало. Я этому рад. – Филипп оценил искренность и доброту Джейн. Ему нравилась ее естественная красота, нравилось с ней общаться. Но он не хотел выглядеть глупо и пугать Джейн преждевременными комплиментами.

Беседа продолжилась, и к концу обеда они не заметили, как перешли на «ты». Филипп рассказал, как ему понравилось ездить по работе в Гонконг и какие интересные камни и украшения он увидел. В них было особое волшебство, которое понимали далеко не все эксперты. Наконец Филипп перешел к фотографиям, о которых просила мама:

– Наверное, это звучит глупо, но история Маргериты поразила мою мать. Она постоянно о ней думает. Может быть, чувствует с ней какую-то связь, потому что у них одинаковые девичьи фамилии – хотя графиня точно не ее родственница. Но мама художница, и у нее богатое воображение, а еще доброе сердце. В общем, она спросила, нельзя ли ей получить копии фотографий Маргериты, которые были в ячейке. Она хочет увидеть эту женщину – может быть, это вдохновит ее написать портрет, но необязательно самой Маргериты, а кого-то на нее похожей. Иногда сложно понять, как творят художники. Если можно, я хотел бы получить копии всех фотографий.

Джейн просьба Лоутона совсем не показалась странной. Наоборот, она подумала, что мать Филиппа – очень интересная женщина.

– Как ты думаешь, фотография маленькой девочки тоже понадобится? – Она так и не узнала, что это был за ребенок и какое отношение имел к Маргерите.

– Наверное, да. Это тоже часть тайны, которая окружает графиню, – ответил Филипп, и Джейн кивнула, думая, как лучше выполнить его просьбу. – Давай я отдам тебе те фотографии, которые у меня, а ты потом перешлешь их все, – предложил он. – Или лучше я сделаю копии и верну их позже?

Джейн еще секунду помолчала, а потом ответила:

– Лучше если я сейчас заберу фотографии. Мне надо спросить разрешение у начальницы насчет копий. Видимо, придется слукавить и сказать, что они нужны тебе для работы над каталогом. Ты не против? Просто если я скажу правду – что их попросила твоя мать, – то Харриет откажет. А если я объясню, что это для аукциона или для каталога, то она не станет возражать. Мне кажется, в этом нет ничего плохого. – Филипп кивнул, и Джейн продолжила: – Я поговорю с Харриет сразу, как вернусь на работу, и если все будет хорошо, то отсканирую их. Хорошо, что начальница особо не вмешивалась в дело Маргериты. Но я вела его строго по правилам.

– Пошли мне снимки электронным письмом, а я распечатаю, – сказал Филипп, протягивая фотографии. – Моя мама не дружит с Интернетом. Она один файл будет открывать целый год.

Оба улыбнулись, и Джейн сказала, что ее мама тоже плохо разбирается в компьютерах.

– Это естественно, – отозвался Филипп, – мало кто из их поколения понимает современные технологии. Особенно это касается моей мамы – она родила меня поздно и по возрасту годится тебе в бабушки. Но душой она молода, и энергии у нее больше, чем у некоторых молодых. У мамы есть сестра, которая всего на четыре года старше ее, но ведет себя так, будто ей лет сто. Сложно поверить, что они примерно одних лет – кажется, что они из разных поколений. Думаю, все дело во взгляде на жизнь, в том, насколько тебе интересно то, что происходит вокруг. Вряд ли тетя Винни когда-либо интересовалась миром. Моя мама говорит, что их родители тоже были такими – старомодными, упрямыми, отвергающими все новое, застрявшими в прошлом. И тетя характером пошла в них. К счастью, мама совсем другая.

А потом он удивил Джейн, сказав, что хочет с ней поужинать. Филипп признался, что сегодняшний обед ему очень понравился, и Джейн сказала то же самое. Но она сразу решила, что не может принять его приглашение, как бы ей ни хотелось этого, и потому добавила с сожалением в голосе:

– Но ужин – не очень хорошая идея. У меня есть парень, мы живем с ним уже несколько лет. Правда, в последнее время у нас трудности. В июне у него экзамены на степень MBA. Он думает только о них. Я почти его не вижу, мы очень мало проводим времени вместе. – Джейн не стала говорить, что они постоянно ссорятся – такие слова были бы предательством по отношению к Джону. Она не хотела казаться более свободной, чем была на самом деле. Джейн все еще жила со своим парнем. – У меня полно свободного времени, так как он или в библиотеке, или со своей группой из университета, но, думаю, все станет как прежде, когда мы сдадим экзамены. Нечестно, если я пойду ужинать с другим мужчиной.