– Траханый идиот, – проворчал кто-то в сторону Орна, и он тихонько выругался.

Даже если Бифлинди и ждал подкрепления, наверняка он привел сюда более чем достаточно людей, чтобы разобраться с двадцатью воинами из Скуденесхавна, и все это знали. И тем не менее Харальд не хотел разрушать «стену щитов», особенно учитывая, что они так и не увидели тех, кто пришел их убить.

– Ты устраивал рейды на людей, которых я поклялся защищать, ярл Харальд, – прозвучал обвиняющий голос конунга Горма, и его слова пронеслись по лесу, каким-то непостижимым образом заполнив его.

Это было неправдой, или те люди заключили с конунгом союз, о котором он забыл сообщить Харальду. Впрочем, правда сейчас не имела значения, Бифлинди требовался повод, чтобы оправдать то, что он нарушил клятву, данную ими друг другу.

– Ты лжешь! – крикнул ярл Харальд, который по-прежнему стоял, гордо выпрямившись и расправив плечи, квадратные, словно красный парус «Рейнена», подставив грудь под стрелу, если кто-то осмелится ее выпустить. – Ты и ярл Рандвер – змеи из одного гнезда. Мне интересно, ты используешь его как женщину или он – тебя?

Более страшного оскорбления, которое один мужчина бросал в лицо другому, просто не было, и в лесу воцарилась гробовая тишина – все ждали, что будет дальше.

– Мы заключили с Рандвером договор, – заговорил наконец конунг. – Он стал силен. И дал мне достаточно причин, чтобы я согласился быть его союзником.

– Ты хочешь сказать, он дал тебе серебро, – уточнил Харальд. – А в благодарность ты собираешься отдать ему мои земли. И мое серебро.

Справа послышался звон оружия и перекрикивающиеся голоса впереди.

– Сукиных сынов уже отлично видно, – прорычал Сорли, показав копьем на воинов, выстроившихся в линию и направлявшихся прямо к ним.

Их было около тридцати, и они, точно волки, крались между деревьями, не особо поддерживая строй.

– И вон там. – Сигурд показал копьем вперед и налево, где появился еще один отряд, прикрывавшийся щитами.

– Волосатые яйца Тора, схватка будет нелегкой, – сказал Фроти, почесывая нос грубой внутренней поверхностью щита.

– Я знаю, что мне не суждено умереть здесь, – пробормотал воин по имени Орлиг. – Я встречу свою смерть в морском сражении или вообще останусь в живых.

– Ему так сказал старый священник, который пришел в Скуденесхавн прошлой зимой, – пояснил Финн, – и ты глупец, если ему поверил, Орлиг, потому что мне он предсказал, что я разбогатею, когда прилетят стаи красных птиц. Я видел больше куликов, бекасов и красных мородунок, чем за всю свою жизнь, но серебра у меня не прибавилось.

– Старый дерьмовец сказал, что зуб у меня перестанет болеть к тому времени, когда он доберется до Копервика и ему нальют там первую кружку эля, – сказал Орн. – Даже собачье дерьмо делает предсказания лучше.

– А почему, ты думаешь, он ходит из деревни в деревню, а не служит какому-нибудь ярлу или конунгу? Вы – полные дураки, – заявил Сорли.

– И все же, я тут не умру. Это точно, – настаивал на своем Орлиг.

– Идут! – выкрикнул Сорли.

– Горм! – позвал Харальд, когда люди конунга вышли из-за деревьев и оказались на расстоянии броска копья. – Ты меня слышишь, клятвопреступник? Давай разрешим наши проблемы древним способом. Мой герой против твоего!

Раздался крик, «стена щитов», наступавшая слева, остановилась, и воины, составлявшие ее, уперли концы копий в землю. Потом они расступились, и в открывшуюся брешь проехал громадный воин, сидевший на лошади, кольчуга, шлем, ремни и ножны которого сияли от золотых украшений, и Сигурд невольно восхитился конунгом, который явился лично, чтобы их убить.

– Твоим героем был Слагфид, но его тело лежит на скамье в моем медовом зале, чтобы мои люди могли на него посмотреть, хотя сомневаюсь, что сейчас ты узнал бы его, – сказал Горм. – Мой годи захотел выколоть ему глаза, чтобы он не смог увидеть чертоги погибших героев, однако я ему не позволил. Слагфид был великим воином. – Конунг наклонился и сплюнул на землю, усыпанную сосновыми иголками. – Но твои сыновья такой чести не удостоились.

– Ты – ничтожество, лишенное члена! – завопил Сорли, от которого исходили волны ярости, подобные дыму погребального костра.

Внутри у Сигурда все сжалось, когда он представил, как какой-то годи вырезает глаза у Торварда и Зигмунда, и его поглотило такое сильное желание убить конунга Горма, что он начал задыхаться.

Однако ярл Харальд напоминал скалу, холодную и равнодушную; он не собирался доставлять удовольствие врагу, реагируя на его слова.

– Мой герой против твоего, клятвопреступник, – повторил он.

Конунг Горм похлопал лошадку рукой в браслетах, обдумывая предложение Харальда, и Сигурд заметил, что среди серых колец его бриньи сверкает несколько золотых.

– Почему бы и нет! – объявил конунг. – Мой отец любил повторять, что нельзя спешить с хорошим пиром. Пусть выйдет твой герой, и я назначу своего.

– Отец, – заговорил Сорли, – я требую этого права, как твой старший сын.

Ярл Харальд повернулся к Сорли, и улыбка, промелькнувшая в его бороде, напомнила Сигурду прежние времена.

– Нет, сын мой. Ты – хороший воин, но тебе еще есть чему учиться.

С этими словами Харальд вытащил булавку из серебряной броши на правом плече и снял голубой плащ, позволив ему упасть на землю. Затем отдал тяжелую брошь Сигурду, подмигнул ему, повернулся, подняв вверх копье и щит, и, сделав шаг вперед, громко спросил:

– И кого я должен убить?

Его люди громко приветствовали своего ярла и принялись выкрикивать проклятия в адрес тех, кто стоял перед ними.

Это было серьезное оскорбление со стороны Харальда, потому что все в Скуденесхавне знали, кто является первым бойцом конунга, и произнесенные Харальдом пять слов поставили под сомнение его репутацию.

Тэны Горма принялись стучать копьями, мечами и топорами по щитам и скандировать:

– Молдоф! Молдоф!

Воин вышел из строя и направился к ярлу Харальду, поворачивая голову из стороны в сторону, чтобы размять мышцы шеи.

– Сиськи Фригг, я бы не пригласил этого урода к себе домой на ужин, – проворчал Асбьёрн.

Все согласно забормотали, потому что Молдоф был огромен, под стать погибшему отцу Свейна Стирбьёрну. Одно дело – знать о репутации воина и даже видеть, как он расправляется с общими врагами, и совсем другое – увидеть его во плоти, понимая, что он стал твоим противником.

– Он всего на голову выше Харальда – сказал кто-то.

«И совсем немного шире в плечах», – подумал Сигурд.

– Но сильно уродливее, – добавил Орн Клювонос, что из его уст означало немало.

Харальд наставил свое громадное копье на Молдофа.

– Твой бык будет визжать так громко, что разбудит наших дедов, когда я выпущу ему кишки, – сказал он. – Однако он гораздо меньше, чем мне помнится. Неужели ты его совсем не кормишь, Горм?