– Понятно, – вздохнула я. – Но Ксюшка…

– Твоя Ксюшка – дура. Сама виновата.

– Но мне ее жалко.

– Пожалей лучше собственного ребенка. Всех детей родители забрали, а нашу нянечка к себе домой повела. Ты подумала, каково это для ребенка, который и сказать-то не может…

– Игорь, но я не знала! Иру Ксюшка должна была забрать, мы договорились…

– Я не понимаю, как это ты у себя на работе не можешь сказать, что тебе нужно в детский сад?

– А ты? – Чувствовала, что поругаемся, но остановиться не могла. – Если бы ты нормально обеспечивал семью, я бы не работала, а сидела бы с ребенком. Тогда мне не нужно было бы постоянно просить Ксюшку!

– Ну, начинается… – проговорил Игорь, будто у него жена была скандалистка и только искала повод. Стало так обидно!

– Как ты не понимаешь, – дрожащим голосом продолжала я, – нашей дочери необходимо много заниматься. Если бы я сидела с ней дома, то мы бы успевали больше…

– Ну так сиди! – оборвал меня Игорь.

– Сам знаешь, что твоей зарплаты не хватит на все! – От обиды я чуть не плакала. – Специальные занятия для Иришки дорого стоят. Каждый месяц на логопеда и массажиста уходит почти вся моя зарплата и…

– Перестань.

– Но почему – перестань? Где выход, Игорь? Ну, я откажусь от Ксюшкиной помощи. Мои родители далеко, оба работают. Они не смогут забирать Иру. Что ты предлагаешь?

– Хорошо, я уволюсь с работы и пойду к Горину в шестерки, – язвительным тоном заявил мой муж.

Я нарочно не замечала его тона. В конце концов, почему я должна жертвовать, а он нет?

– Да, это хорошая идея. Увольняйся и иди к Горину, – спокойно поддержала я. – По крайней мере я хотя бы до школы побуду с Ирой дома.

– До школы? – переспросил он. – Ты думаешь, Ира сможет учиться в школе?

Машина остановилась во дворе нашего дома. Муж выключил зажигание.

– А ты думаешь – нет? – вопросом на вопрос ответила я.

Игорь не смотрел мне в лицо. А мне так хотелось увидеть его глаза в тот момент! Мое нутро вопило: нет, только не ты! Пусть весь мир не верит, только не ты! Ты должен верить! Она заговорит! Она пойдет в школу, станет учиться, как все дети!

Игорь молча вынул ключи и выбрался из машины. Он не смотрел на меня. Ком стоял у меня в горле. Мы вошли в квартиру, как уставшие друг от друга люди. В нашей комнате горел свет – соседка смотрела телевизор.

– Ирочку я накормила и уложила, – сказала она. – Сказку ей почитала.

– Не знаем, как вас благодарить, Мария Сергеевна, – ответил Игорь.

Мария Сергеевна возраста нашей Киры, уже давно не работает. Наша палочка-выручалочка. Но в тот вечер даже тепло в голосе, которое мой муж предназначил соседке и которого у него не хватило на жену, больно укололо меня.

Я долго стояла под душем, словно могла смыть с себя все неприятные впечатления сегодняшнего дня.

Игорь курил на кухне, не включая свет.

После душа я прошла к дочери. Игрушки были собраны в коробку, одежда аккуратно сложена на стульчике. Иришка спала, поджав под себя ручки и ножки, клубком.

Я потрогала пятки. Они, как всегда, были чуть холоднее, чем нужно. И это при том, что в комнате жара и ребенок укрыт пуховым одеялом.

«Слабое кровообращение», – сказала врач еще в роддоме. Оно до сих пор слабое.

Я легла рядом с дочкой и взяла в ладони ее ступни. Если бы можно было отдать ей все тепло, лишь бы оно восстановилось, это кровообращение!

Когда я ее рожала, то уже на столе заподозрила – что-то не так. Врач и сестры слишком суетились вокруг меня, бегали. Когда поняла, что все позади и вот сейчас я услышу крик моего ребенка, раздался странный приказ врача:

– Вынь ее из петли.

Кого? Из какой еще петли?

Они долго возились, а после унесли ребенка. Даже забыли сказать, кто у меня. Потом нянечка объяснила:

– Девочка. В пуповине запуталась, синяя вся. Да ты не переживай, отходили, выжила.

Вот как у нас было. Вероятно, там, в моем животе, она и росла в этой пуповине, как в петле, и что-то там сложилось не так. Недоразвились мышцы языка. Нарушилось кровообращение…

Игорь приоткрыл дверь. Полоска желтого света из коридора перечеркнула темноту наискосок. Я не пошевелилась.

Он аккуратно прикрыл дверь. Впервые за нашу семейную жизнь, ложась спать в одной квартире, мы засыпали врозь.

Утром он объявил, что сегодня же напишет заявление об уходе.

Мне стало жаль его. Вид у него был потерянный. Он ждал, чтобы я его остановила. Но я промолчала.

Игорь отвез нас в детсад и поехал на завод.

Днем в школе я ощущала себя натянутой струной. Мне удалось немного прийти в себя уже после уроков и самоподготовки, когда воспитательница увела интернатских, а я осталась с домашними.

Мы перешли в игровую. Дети занялись играми, а я отправилась в учительскую, чтобы оставить там классный журнал и тетради. Возвращаясь, заметила прилично одетую женщину, стоявшую перед расписанием начальных классов. Когда шла по коридору, заметила – женщина направилась за мной. Шла след в след, но не окликала меня.

Дверь игровой была нараспашку. Мальчишки играли в настольный футбол, Юля Зуйко сидела с куклой на диване.

Когда я вошла, девочка вдруг изменилась в лице. Я никогда прежде не видела такого выражения на этом милом личике. Даже когда на Юлю обрушивалась Карина.

– Зачем ты пришла?! – вскричала она. – Уходи! Уходи!

Я остолбенела.

– Юля, зачем ты так… Ну что ты… – раздалось у меня за спиной. – На маму…

– В чем дело? – поинтересовалась я.

– Пусть она уходит! – крикнула Юля, прижимая к себе куклу. – Я все бабушке скажу!

Девочка раскраснелась, забилась в угол дивана, будто на нее был наведен пистолет.

– Это твоя мама? – уточнила я.

– Пусть уходит! Пусть уходит! – только и повторяла перепуганная девочка.

– Подождите, – бросила я женщине и закрыла стеклянную дверь игровой.

Я обняла Юльку, и она доверчиво прижалась ко мне. Я чувствовала возле себя трепещущую маленькую птичку. Чуть надави, и сломаешь крылышки.

– Чего ты боишься? – прошептала я ей на ухо. – Ты же со мной. Если ты не захочешь, никто не заставит тебя делать что-то против твоей воли. Но ведь это твоя мама… Может, стоит ее выслушать?

Юля упрямо вертела головой.

– Ну хорошо. Ты играй, а я поговорю немного с твоей мамой. Ладно?

Я привела женщину в класс, который находился как раз напротив игровой. Сквозь стеклянную дверь мне хорошо были видны мои ученики.