Илья показал мне разворот журнала «Вкусная еда». На фотографии он стоял у плиты в цветастом переднике и поварском колпаке. На фотографии во втором журнале Илья сидел голый в простыне, потому что журнал назывался «Сауны и русские бани».

– Ммм, ты молодец… – Я делала омлет для Димочки. Картошка, перец, соль, яйца – испанский омлет. В испанском омлете главное не превратить его в картошку, залитую яйцом.

Илья – знаменитый дизайнер и художник. Мне он достался примерно год назад от близкой знакомой моей близкой знакомой… в общем, я так и не поняла, кто дал ему мой адрес и сказал, что у меня можно остановиться в центре города. «Прибыл по месту прописки» – это не шутка, это правда. По сложным причинам, которые я теперь не могу вспомнить, ему понадобилась прописка в Петербурге, и Илья попросил меня прописать его как двоюродного брата с потерянными документами родства. Или что-то в этом духе.

Илья хочет продвигаться на российский рынок. Он чаще приезжает в Москву, чем в Питер, потому что в Москве – высшие сферы.

Папе Илья очень нравился, потому что папа ни разу его не видел. При папе Илья всегда приходил очень поздно, когда папа спал, а уходил тоже очень поздно, когда папа уже читал третью лекцию. Папа говорил, что мальчику нужно помочь, и я от папиного имени познакомила Илью с несколькими директорами музеев.

А Димочке Илья не очень нравится, потому что Димочка, в отличие от папы, его видел. В этом году ему часто было в школу к четвертому уроку. Но он тоже сделал все, что мог, – попросил папу купить несколько Илюшиных работ для его дома в Майами.

На самом деле мой приятель-банкир не интересуется Илюшиным современным искусством. Димочке пришлось сказать папе, что он сам все это нарисовал: просто немного походил в художественную школу на Фонтанке – и вот, картины. Это секрет от Ильи. У Димочки на самом деле очень хорошая, отзывчивая душа.

Илья рассказал о своих выставках и показал в лицах, как давал интервью.

Димочка считает Илью самовлюбленным, зацикленным на себе типом, но это неправда. Да, он почти все время рассказывает о себе – про таких людей неодобрительно говорят «он полон собой». Но ведь это означает, что «себя» очень много. Вот и Илья – он такой талантливый, что талант из него вылезает. И еще – а вдруг в Москве ему некому рассказать о своих успехах, там же все торопятся, а мы с Димочкой никуда не торопимся, нам к четвертому уроку.

Я показала Илье «Варенье без свидетелей» во всей красе, с мумзиком на обложке. Илья сказал: «Машка, гениально, но я бы сделал лучше». В смысле нарисовал обложку.

Димочка сидел с нахальным лицом, пытался им выразить, что наши с Ильей успехи очень камерные и оба мы гении среди себя, а не Леонардо да Винчи или Джоан Роулинг. Но это в Димочке говорит юношеский максимализм – ему кажется, что или покорить весь мир, или совсем ничего не нужно, даже на четвертый урок не нужно.

А я считаю, у кого какие успехи. Иначе можно зайти совсем далеко и решить, что и «Неопытное привидение» недостижение, атак себе… Когда Леонардо да Винчи писал «Мону Лизу», а Джоан Роулинг сочиняла «Гарри Поттера», наверняка у них на кухне кто-нибудь тоже сидел с лицом…

– Помнишь, у меня в январе была выставка… Это был успех! Просто супер… Все работы продались за один день.

– Здорово, – обрадовались мы с Димочкой.

– Пришли ВСЕ, – многозначительно добавил Илья, – вся московская элита… Меня такие люди хлопали по плечу, говорили: «Ты гений, я беру у тебя все!»

– И что?

– На следующий день все уехали кататься на лыжах, и… все. Ни одного чека. Зато обо мне написали в журнале «Вестник искусства», он у меня один, я тебе потом покажу. Сделай Гению еще омлет и дай еще печенья.

У Ильи здесь дела – продвижение на питерский рынок. Потому что Москва само собой, а Питер само собой. Он ходит на презентации и светские тусовки, знакомится там с разными людьми, которые опять приглашают его на презентации и светские тусовки, и там он опять с кем-нибудь знакомится. И сегодня у него днем пять встреч, а вечером три презентации.

– Художник должен творить, а не тусоваться, – сказал Димочка как бы в пространство. А на самом деле надеялся занять хотя бы часть четвертого урока склокой о месте художника в обществе.

– Нужно уметь заводить связи, уметь нравиться, – поучительно сказал Илья.

– Все-все-все творили при чьем-нибудь дворе. Например, при дворе Лоренцо Великолепного одновременно творили Боттичелли, Микеланджело, Доменико Гирландайо. И еще Леонардо да Винчи и Поллайоло, – торопливо сказала я. – Представляете, Кватроченто, золотой век Ренессанса, и ничего, все при одном дворе.

Димочка совсем не боится, что Илья обидится, а я очень боюсь. Илья только говорит, что любит тусоваться и продвигаться, а на самом деле любит, но не настолько. На самом деле я понимаю его стремление к сферам и знакомствам – ведь, если ему нужно получить заказ на оформление магазина, или ресторана, или офиса… или просто продать свои фотографии.

Вот если бы мне нужно было не просто взять заказ на перевод и отнести его обратно, а продать каждый свой перевод?.. Я бы тоже стремилась к сферам и знакомствам, и ходила бы на презентациях с бокалом вина, и небрежно пристраивалась к группам людей, и говорила: «Вы слышали про посудомоечную машину «Трио»? Давайте пообедаем вместе, и я вам покажу, как ее очень легко установить…» Ужас! Не-ет, все-таки Димочка еще очень мал.

Димочка презрительно фыркнул:

– Это унизительно – всем нравиться.

– Тебе это не грозит, – заметил Илья. – Кстати, тебе не пора в школу?

– Мне позвонят, – туманно отозвался Димочка.

Кто ему позвонит, директор школы? Скажет: «Дорогой Димочка, если ты выспался и наговорился, начинай потихоньку собираться на четвертый урок»? Он у меня дождется, что я буду выставлять его во двор, когда у меня гости! А сама в это время буду устраивать свою личную жизнь с заграничным любовником, с Адой, со всеми! С Вадимом, если он когда-нибудь зайдет.

* * *

Илья отправился на встречи и презентации. Пришел поздно ночью, прилег на мой диван и мгновенно заснул, бормоча: «Машка, ты же понимаешь, перелет, разница во времени и все такое…»

Может быть, Димочка прав и Илья не мой любовник, а Чемодан? Это я сказала сама себе, потому что Илья уже спал.

Ночью оказалось, что Илья все-таки мой любовник. Непонятно, кому это надо, но уж точно не мне и не Илье. Но тут ничего не поделаешь – у нас так повелось.

Может быть, он делает это потому, что я хозяйка дома, а он вежливый гость?

Может быть, я делаю это потому, что он гость, а я вежливая хозяйка дома?

А утром было все как всегда.

Во-первых, неловко, как будто это был немного инцест, как будто Илья – мой двоюродный родственник Илюшечка.